будет холодно очень – залезу на калорифер,
поджав ноги до ребер включу его в полную силу,
мои скучные мысли были в каком-то мифе,
мой инстинкт – в ответ на спасибо сказать спасибо.
а когда отогреюсь, грохнусь с него со скрипом,
понедельник угрюмый закрыв тепловым ударом,
либо я надоел окончательно миру, либо
моя цель – быть вокруг барабана струной гитарной.
ведь недавно совсем в изможденных вагонах витала
пестрой бабочкой нотка отборного летнего солнца,
после, приторной цепью кроваво-осенних скандалов
и до мозга костей миротворец рутину покоцал.
и отравленный ядом надежды, я – маленький Моцарт.
поезда не идут, и я буду спешить к тебе вечно;
кандалы превратятся в отдельные яркие кольца
и тебя потеряю, теперь нам держаться ведь нечем.
ну а люди считают, пространство и время их лечит,
раз бегут от назойливой двери в стене, что у Уэллса.
самому что-то сделать – дешевле чем лить о том речи;
значит губ не раскроем. сколько в молчании веса?
