* * *

Мы с тобой — пилигримы, зашедшие за черту,
За которой бродячая жизнь выпивается залпом.
Я её выбираю решительнее, чем ту,
Где мы спим и вдыхаем как опиум воздух затхлый.
А когда, надышавшись, мы вдруг выплываем из сна,
Как однажды корабль рывками снимается с мели,
То находим себя за косящатой створкой окна
В заповедном саду, куда прежде вторгаться не смели.
Всполошённые мной воробьи не склюют плодов,
Вещий ворон другому такому же глаз не выклюет.
Горяча, шелковиста на ощупь твоя ладонь.
Мы в блаженном раю, и никто нас отсюда не выгонит.
Мы не видели сад из-за плотно задёрнутых штор:
Нас сюда привели опиаты и годы скитаний.
А теперь посмотри на меня и рассказывай, что
Меня так будоражит в тебе, горделивой гитане?
Мы ведь ненастоящие (юбки твои — шелуха)?
Продолжение сна, злые духи и чьи-то фантомы.
Говори-говори, я не буду тебя отвлекать:
На какой стороне междумирья и, главное, — кто — мы?
Ты надменно молчишь и лукавые чуришь глаза,
Словно абрис лица моего ускользает, троится.
Отойди от меня на каких-то два шага назад —
И мираж растворится.