Вспоминай эту ночь. Понимаешь, так надо.
То, что будет сейчас — что-то вроде обряда.
За окном — новостроек горящая гряда.
И я делаю шаг, и я этому рада —
правда, в сторону ада.
Приминай простыню, принимай моё тело,
всё снимай и сминай. Да, я так и хотела.
Отнимай всё, что есть, и души, как Отелло.
Посмотри: наверху что-то к нам полетело —
у него лук и стрелы.
Поминай моё детство под песни Нирваны.
Понимай, отчего эти рваные раны.
Жизнь, как поезд, летит, звонко бьются стаканы;
ты смотри, я почти добралась до стоп-крана,
вот сорвать бы, но... рано.
Мы же были похожи, вздыхали о ком-то,
ныли: счастья хотим, только что нам — облом там.
А потом — новый мир и признанья экспромтом,
чувства целой Земли мы скупили — всё оптом;
было так. А потом ты
врал, что всё навсегда, рвал последние нити.
(Всё, что дорого — он, но его отнимите,
всё, что есть — только жизнь, но её отмените).
Нити порваны? Ха! Мы с тобой на магните.
(Вот обрывки — тяните).
Что теперь? Ты стоишь и косишься с опаской
диким зверем, забывшим и счастье, и ласку.
Так сними и смени надоевшую маску.
Глупый принцип надежды на добрую сказку
так избит и затаскан.
Я подобие жизни, души и поэта.
Принимай: это шкаф, в нём шмотьё и скелеты;
я оставлю себе чемодан с пистолетом.
Поминай иногда под стихи и куплеты
наше мёртвое лето.
