В придорожном кафе, в один из жарких июльских дней,
Когда рыжий пройдоха был в зените на синем блюде,
Он увидел осколок солнца, с волосами из сотен огней,
Из которых Прометей своровал огонь и оставил людям.
В этот день люди были похожи на глупых пугливых рыб,
Что волнами выбросило на берег огромной стаей.
Ее бледная тонкая кожа плавилась от жары,
И казалось, она сама сейчас расплавится и растает.
Она разносила порции риса с мясом, пропитавшие зал,
Плохо вымытые стаканы с дешёвым и кислым пивом.
Он подумал, что это именно та, которую он искал,
И о том, что все же Божьи пути неисповедимы.
..Это был тот роман, за который возносят хвалу небесам,
Зажигают в церкви свечи в благодарность своей судьбе.
С наступлением ночи он ее непременно спасал
От одиночества, Космоса, страха, от войн и бед,
От всего на земле, лишь бы только опять и опять,
В этих хрупких руках становиться и смелым, и сильным,
Чтобы грубой ладонью ласкать ее каждую прядь
И вдыхать запах женщины с нотами апельсина.
Чтобы каждое утро, в забытой точке земного шара,
После завтрака с пресным печеньем и сладким кофе,
Попадать под лаву разъяренного Килиманджаро,
Что искусно вмещался в этой женщине-катастрофе.
Но в конце октября, когда слизь растекается по дорогам,
Когда прячется в облаках желторотое блюдце,
Она без объяснений, с лёгкостью, шагнув за черту порога,
Растворилась в осенней слякоти, чтоб уже никогда не вернуться.
Было много с тех пор. Часто он исцелялся нагими
Бесподобными формами и телами, но твердил: "Это все игра".
И он мог одновременно обладать всеми ими,
Но ни одна так и не приблизила ни на грамм
Этот чудный запах апельсиновой цедры и водопад волос,
Малахиты-глаза, неприступного сердца камень.
Женщина-солнце, с кем секунды делить довелось,
Но пришлось беспрестанно искать и не находить веками.
Это старая песня, перепета на новый лад,
Как пить с разных источников, но умирать от жажды.
Констатация факта: что солнечный луч поглощает мгла,
Убивая возможность становиться счастливым дважды.
