Товарищу Нетте пароходу и человеку

Я недаром вздрогнул.

                 Не загробный вздор.

В порт,

     горящий,

       как расплавленное лето,

разворачивался

        и входил

             товарищ «Теодор

Нетте».

Это — он.

    Я узнаю его.

В блюдечках — очках спасательных кругов.

— Здравствуй, Нетте!

          Как я рад, что ты живой

дымной жизнью труб,

          канатов

             и крюков.

Подойди сюда!

       Тебе не мелко?

От Батума,

      чай, котлами покипел…

Помнишь, Нетте, —

          в бытность человеком

ты пивал чаи

      со мною в дипкупе?

Медлил ты.

       Захрапывали сони.

Глаз

     кося

       в печати сургуча,

напролет

       болтал о Ромке Якобсоне

и смешно потел,

          стихи уча.

Засыпал к утру.

       Курок

           аж палец свел…

Суньтеся —

     кому охота!

Думал ли,

     что через год всего

встречусь я

       с тобою —

          с пароходом.

За кормой лунища.

         Ну и здорово!

Залегла,

     просторы надвое порвав.

Будто навек

           за собой

                  из битвы коридоровой

тянешь след героя,

                светел и кровав.

В коммунизм из книжки

                     верят средне.

«Мало ли,

      что можно

          в книжке намолоть!»

А такое —

      оживит внезапно «бредни»

и покажет

      коммунизма

              естество и плоть.

Мы живем,

     зажатые

         железной клятвой.

За нее —

     на крест,

        и пулею чешите:

это —

     чтобы в мире

              без России,

                     без Латвии,

жить единым

            человечьим общежитьем.

В наших жилах —

                кровь, а не водица.

Мы идем

         сквозь револьверный лай,

чтобы,

       умирая,

                воплотиться

в пароходы,

            в строчки

                     и в другие долгие дела.