Случилось, что Рак - хоть и был мужик продувной, все хозяйство спустил, одна корова осталась.
Коли жену бог разумом обидел - не долго все прожить, до последней нитки!
Думал-думал наш Рак и решил:
- Ну-ка, продам я корову!
На что она мне!
Нерадивая баба все равно ее голодом уморит, а за шкуру много ль дадут?
Что тут думать да гадать, найдется и для меня какое-нибудь дело, авось прокормлюсь!
Как решил, так и сделал; погнал корову на базар.
Жена увидала - кричит ему вслед:
- Коли коровку продашь, купи мне юбку!
Хоть бы и узкую!
- Ладно!
И я думаю харчишками запастись! - отвечает он бабе, с другого конца деревни.
Корову на базаре тут же купили.
А мужик приобрел календарь да жареного гуся, сунул в мешок, а остальные деньги прогулял.
Так и просидел за рюмкой до другого дня.
А жена дома печь вытопила, сидит
На что мне старая юбка, - думает, - коли в доме тепло?
А мужик новую принесет'.
Скинула лохмотья и в печь кинула.
Юбка сгорела, огонь погас, печка остыла, пока мужик где-товино пьет.
Стало бабе холодно зубами стучит, в худой рубахе.
Под утро мужик явился, а жена из-за печки кричит:
- Муженек, дорогой, дай мне поскорее юбку!
- Какую еще юбку?
Я юбку не покупал!
- Ах, чтоб тебя!
Бедь я тебе кричала, хоть узенькую, да принеси!
- А я гуся купил, отведай кусочек, только не шуми.
Что бабе оставалось?
Молчать да помалкивать!
Холодно ей в рваной рубахе, да и людям на глаза не покажешься.
Хорошо хоть поесть принес!
А мужику только того и надо.
Баба за печкой сидит, молчит, а он календарь листает.
А там такое написано - прямо чудеса в решете, да и только!
Примета за приметой, загадка разгадку погоняет, штучки-дрючки-закорючки!
Распустил мужик по деревне слух, будто на любой вопрос ответит, а коли у кого что пропало, немедля найдет.
Он, де, теперь пророком стал!
Перевернул календарь вверх ногами, пальцем в строчки тычет, будто все премудрости пешком прошел!
Долго к нему никто не являлся!
Но вот сидит он как-то за столом, тут сосед вваливается:
- Соседушка! - начинает он.
- Какой я тебе 'соседушка'?
Ты мужлан невоспитанный!
Разве так являются к пророку?
Выйди вон, потом вежливо постучись, а когда я крикну 'войдите - входи', снимай шапку и обращайся ко мне деликатно, по-господски!
Ведь я - пророк!
Пришлось соседу выйти и снова войти, на сей раз с поклоном:
- Беда, господин пророк!
Пропали у меня два вола!
Вы не можете дознаться, чьих это рук дело?
Я вам двадцать гульденов отсчитаю да меру гороха притащу, отборного, - чистое золото.
- Так-то лучше, плут!
Чтобы тебе сразу поклониться!
Тащи двадцать гульденов да меру гороха!
Найдутся твои волы.
Обрадовался сосед, словно волы уже дома стоят, тащит горох и деньги.
- Подойди-ка сюда, - говорит ему пророк, - и гляди, коли глаза есть!
Вот этот, с кривым коленом - ткнул он пальцем в картинку на календаре, их ночью увел.
Ежели он тебе волов до утра не вернет, то окривеет и на второе колено!
Вот тогда мы его и выведем на чистую воду!
Словно молния пронеслась по деревне весть, что так, мол, и так, волы все равно найдутся, а хромому туго придется.
А был это не кто иной, как колченогий Куба с нижнего конца деревни.
Струхнул Куба, прихромал к пророку, стучится, как положено, низко кланяется:
- Господин пророк, вы дома?
- Дома.
Тебе чего, кривая душа? - отвечает пророк.
А тот опять:
- Душа-то душой!
Душа, она плачет, да руки чешутся, глаза на чужое зарятся!
Я волов отдам, лишь бы со мной какой беды не приключилось!
- А что дашь? - спрашивает пророк. - Чтобы беды не было?
- И я могу дать не хуже соседа!
Лишь бы все обошлось! - отвечает Куба.
И верно: все обошлось.
Пророк и денег получил и гороха, а волы к утруоказались на своем месте.
Стали помаленьку все украденные вещи и к тому и к этому возвращаться, а кладовка да шуплик у пророка стали наполняться.
Жену он и кормил и поил досыта, только юбку не покупал, даже самую, что ни наесть, узкую.
Пусть сидит за печкой, чтоб мне своей болтовней дело не испортила'.
А жена из себя выходит, хоть умяла уже и гуся и порося и все, что пророку от соседей перепало.
Вскоре пропал у богатой барыни из замка золотой обручальный перстень, нету и нету, словно в воду канул.
Никто ума не приложит, куда он подевался.
Разнесся слух, что госпожа даст сто гульденов тому, кто перстень найдет, а того, кто украл - на дыбе ломать прикажет.
Бежит господский слуга к пророку:
Барыня, мол, велит перстень искать!
Может, что пророку о пропаже известно'.
- Что до пропажи, то мне лучше, чем тебе известно, - ответствует пророк. - А ты, мужлан неотесанный, коли не знаешь, как положено с пророком разговаривать!
И выставил слугу за дверь.
Пришлось тому постучаться да вежливо поклониться.
Принял его пророк и говорит:
- Твоя барыня должна знать, что пророк пешком даже к господам не ходит.
Коль пошлют за мной карету, - приеду.
Барыня послала за ним парадную карету, и пророк с открытым календарем гордо прикатил в замок.
Потребовал себе отдельную комнату, семь дней времени, да еду-питье самые лучшие, пока не вызнает, где перстень.
Барыня на все согласилась.
Барин же в то время был в отъезде.
Кормили нашего пророка, как на убой, поили - чуть не лопался.
Да только жене его надоело дома за холодной печкой сидеть.
Голод не тетка, кого хочешь плясать заставит!
И пустилась она, как была, в одной рубахе в господский замок, за мужем.
Слуга на пророка зуб имел и привел бабу ровнехонько к нему.
Что пророку оставалось делать?
Он ее и так и эдак уговаривает, помалкивать велит: тут, мол, хоть наешься досыта, блюда на стол без счета носят.
- Вот, - говорит он ей, - сейчас будет первое!
А это слуга по лестнице идет.
Услыхал он, от страха задрожал!
Ведь это он перстень украл.
А тут и второй входит, другое блюдо тащит.
А пророк жене кричит:
Вот, женушка, второе!'
И этот от страха дрожит.
Он ведь вместе с первым в воровстве замешан!
Третий является, третье блюдо несет, а пророк опять жене хвастает:
- Говорил я тебе, что и третьего дождемся!
Слуга только блюдо на стол поставил, перед пророком на колени бросился:
- К чему, - говорит, - таиться, коли вы все знаете?
Это мы втроем перстень стащили.
Как тут устоишь, ежели сам в руки просится?
Уж вы, придумайте что-нибудь, чтоб барыня не дозналась, а мы вас отблагодарим, сотня гульденов и у нас найдется!
Она обрадуется, коли перстень найдется, пока барин домой приедет!
- Я так и знал, что это вы! - пророчествует пророк. - Только жалко мне вас, ребятки!
Коли не станете меня во всем слушаться, ожидает вас беда великая.
Денежки несите немедля а перстень дайте проглотить самому большому индюку во дворе.
Остальное - моя забота!
Слуги деньги притащили, от страха трясутся, а пророк спит себе спокойно.
Утром барыня чуть все дело не испортила, закапризничала, не желает красавца-индюка резать, да и только.
Откуда мол там перстню взяться!
- Больше перстню негде быть, - отвечает ей пророк, - меня чутье не обманывает!
Сделали как пророк велел - глядь, а перстень-то и верно, у индюка в зобу!
Отсчитала барыня пророку сто гульденов и домой поскорей послала, пока барин не вернулся.
- Я не прочь уехать, - говорит барыне пророк, - да как быть с моей бабой, что вечером в одной рубахе да и то рваной явилась?
Велит барыня выдать ей свое лучшее платье.
Сел пророк в карету, сам гоголем сидит и баба нос кверху задирает.
Да в воротах с барином повстречались.
Тот остановился, стал расспрашивать, с какой это, мол, стати, чужая особа в барынином лучшем платье едет?
Что ж, шила в мешке не утаишь, пришлось все как есть рассказать.
- Ну, ежели вы такой пророк, я вас самолично испытаю! - заявил барин.
Приказал богатый ужин готовить и двенадцать окрестных господ в гости звать.
Все равно индюк зажарен!
Стали слуги угощенье на стол носить.
Двенадцать кушаний в открытых блюдах тащат, тринадцатое в закрытом.
Что там - никому неизвестно.
Велит барин пророку угадать, что в том блюде под крышкой.
Барин это лакомство с собой привез и в этом году его еще никто не едал.
- Говори, да побыстрей! - торопит он пророка.
Видит пророк - дело плохо.
Деваться некуда.
Вздохнул и говорит:
- Ох,
Рак,
Рак, - видно, конец тебе пришел! - ведь звали-то пророка Рак!
Вскочил барин да как закричит:
- Ну, ты и молодчина!
Открывают блюдо, а там большущий морской рак лежит!
Гости глаза таращат - то ли на вареного красного рака, то ли на мудрого пророка.
Говорят, будто каждый из господ отсчитал пророку еще по сто гульденов.
Приказали пророка домой в карете везти, чтобы мудрость пешком не ходила.
Завелись теперь у Рака деньги и стал он хозяйствовать.
Только с женой все брань да ругань.
И новая юбка не помогает, даром, что не узкая.
Ему бы бабе своего ума вложить, и зажили б они тогда не хуже людей.
Да как ей ума вложить?
Да так!
Пророка, мужика толкового, учить не надо - сам знает!
