я вспахала столько земель бесплодных
что бесплодна теперь сама;
даже в мае холодно на Обводном
так,
что стынет во рту слюна
ты как мёртвая почва, рябит от трещин
высохли семена;
я перевожу порою
такие вещи,
что густеет во рту слюна
с языков Атлантиды и Вавилона,
чудищ,
лежащих в твоей кровати,
потому размер моего надлома
вряд ли тебе хоть чуть-чуть понятен
ты мертвее, чем мумия в мавзолее
ты холодный, сухой изнутри и ржавый
у меня что-то пахнет горелым,
тлея
кажется это —
конец пожара
твой язык мне понятен, но дик и чужд
мне, пожалуй, ответить нечем;
то, о чём я подумала «по плечу»
утопило меня
как котёнка
в речке
в Петербурге опять отменили лето,
иногда помолчать — панацея зрячих
я устала
и я налагаю вето
на стихи о любви
и других
болячках.
