* * *
Любимая, нальём ещё вина.
Уходит август. Светлая волна
ребячится, гарцует, веселится,
как юная шальная кобылица.
И ласково за этой кутерьмой
следит Везувий, древний и немой.
Ты слышишь?
Нынче псы так мерзко воют –
надрывно, зло. Плывёт над мостовою
их лютый плач – и тонет в бодром гаме
весёлых улиц. Бледный, как пергамент,
идёт гуляка. Вкусно пахнет рыбой,
лепёшками, луканской колбасой.
Поёт юнец, беспечный и босой.
Стоит легионер суровой глыбой.
Кричит седой торговец. Кот бежит.
О, боги, как люблю я эту жизнь
и этот город, пёстрый и счастливый,
на склоне у лазурного залива.
Родная, до чего же хорошо:
так ветрено, так солнечно. Так жутко,
что всё пройдёт. Как зёрнышки кунжута
сметёт нас время, смелет в порошок.
Другие здесь, в тени, у колоннады
когда-нибудь…
Любимая, не надо!
Не плачь, родная, что ты?! Это сны.
Мы счастливы, здоровы, влюблены,
в начале доброй, светлой эпопеи,
нам годы жить – не дни или часы…
…О боги! Как зловеще воют псы.
Как будто к скорой гибели Помпеи.
