Та девчонка тебя погубила

Когда я стал взрослым, мне твердили: про жену примерную и двух детей,

По пятам за мной улицы бороздили, крича прямо в ухо «что ты медлишь? Скорей!»

Я в ладони большие свои прятал уши, они отнимали их и продолжали орать.

Я от них улетал по небу и убегал по суше, а они лишь быстрей за мной начинали бежать.

Я сдался спустя три зимы - «Бог с ними», подумал, женюсь и оставят меня в покое.

И Бог занимался их делами мирскими, пока я из груди выжигал своё сердце больное.

«Та девчонка тебя погубила» - твердили, «забудь как звучит ее голос и блеск очей,

Забудь как она босиком по углям ходила, и как пляски ее будили в земле чертей.»

И я стал забывать, я нашёл жену. Она на улицах не танцует, не носит юбок цветастых,

Не поёт вечерами песен, не любуется на луну. Она родила мне детей - двух человеков глазастых.

Мы прожили с нею семь зим и семь долгих лет. Я зарос паутиной в серости пыльных комнат.

Безутешно ища на вопрос «зачем это все?» ответ, не было ни единого дня, когда я бы тебя не вспомнил.

Как ты на меня кричала, клялась всевышним, как вились кудри твои на моей постели,

Когда я вспоминал, как ты в скулы мне дышишь, сжимались пальцы мои в кулак, а костяшки хрустели.

И как ты сбежала в леса я запомнил тоже - как я не смел ослушаться и за тобой пуститься.

Знаешь, мне не было этих лесов ничего дороже, я приходил сюда словно в храм молиться,

Всякий раз задыхаясь болезненным хрипом. Я знал, что однажды на коже почувствую жаром

Тебя. И теперь, кровоточащий всхлипами, я стою пред тобой окольцованным, скучным и старым,

А ты так и осталась - молода и красива, в твоих глазах черти все так же костры разводят,

На белой шее чёрные кудри лежат горделиво, и от взгляда, как прежде, мне скулы сводит.

Ты не изменилась и не постарела, спесь и сладость бурлят у тебя под кожей.

Если я в твой пожар тогда прыгнуть посмел бы,

То и я

Молодым бы

Остался

Тоже.