Я думал, ты мне дочь, а ты мне внучка,
растут на сердце кольца годовые,
могучая растет на сердце кучка
без музыки — мозоли трудовые.
Доверюсь элегическому слову
над прахом приапических героев,
но лиру поменяю на подкову,
к воротам присобачу, дом построив.
Хожу по свету, замыслы нехилы,
предполагаю вылезти из кожи,
свои же натянуть воловьи жилы
на звонкую дугу — они похожи,
подкова с лирой. Конские копыта
не высекут в песчанике раскопа
ни молнии, ни грома. Жизнь разбита,
но бьет ключом — цитата из потопа.
Там черный сон, которым спят меоты,
в конце тоннеля сменит точку света
на черную дыру, на точку йоты,
на точку пули в черепе поэта.
Однако, возвратясь к своим пенатам,
в аллее Александровского сада
вдруг обнаружу оком виноватым
обломок беломраморного зада.
В Горгиппии, уставясь на живое,
я не заметил этого фрагмента,
но осязал пространство мировое
ступнями — как поверхность постамента.
Взгляни в увеличительные стекла:
я, исстари в чужой могиле лежа,
стал постепенно статуей Неокла.
На что мне человеческая кожа?
2006
