— Нет, больше мне не выдержать, — совершенно, неожиданно сказала мама Гуннара и Гуниллы перед Новым годом.
— Да, и мне тоже, — подтвердил папа.
Гуннар и Гунилла, лежавшие в детской, все слышали.
Они-то хорошо понимали, что именно не могут больше выдержать мама с папой.
Ведь Гуннар и Гунилла были больны уже целых четыре недели.
Нельзя сказать, что так уж опасно больны.
Но все-таки им пришлось лежать в постели и чуть что — звать маму.
Четыре недели — это много дней, и много-много часов, и много-много-много минут.
И почти каждую минуту Гуннар с Гуниллой звали маму и просили то попить, то сказку почитать, то простыни перестелить, потому что они насыпали туда сухарных крошек.
Гуннару и Гунилле казалось, что дни тянутся ужасно медленно; если приставать к маме было уже вовсе не с чем, они во все горло кричали:
— Мама, который час?
Им надо было только услышать, скоро ли раздастся уютный и бодрящий удар часов, возвещавших, к примеру, время, когда им принесут сок или булочки или когда вернется домой из банка папа.
Но теперь и папа сказал, что он больше не выдержит, даже он!
— Я думаю, — решил он, — купить детям собственные часы.
И завтра же.
Тогда, по крайней мере, они не будут больше спрашивать, который час.
Следующий день оказался полным ожидания для Гуннара и Гуниллы.
Им было еще труднее обычного спокойно лежать в постели.
— Интересно, какие нам купят часы? — размышлял Гуннар.
— Может, будильник, — спросила Гунилла, — или красивые часы из Далекарлии?
Но когда папа наконец-то пришел домой и развернул пакет, который принес с собой, то в нем не было ни будильника, ни далекарлийских часов.
Там были часы с кукушкой.
Папа повесил их на стену в детской, и не успел он это сделать, как стрелки показали уже шесть часов.
И тут — нет, такого вам видеть не доводилось — в часах отворилось окошечко, и оттуда выскочила маленькая деревянная кукушка.
Она послушно пропела шесть раз, чтобы все знали: сейчас шесть часов, ни больше и ни меньше.
После этого она снова исчезла, и окошечко за ней захлопнулось.
Папа объяснил детям, какой механизм у этих часов и почему деревянная кукушка может выскакивать из окошечка и петь.
И рассказал, что такие вот часы с кукушкой делают в Швейцарии.
Удивительный подарок", — подумали Гуннар с Гуниллой.
До чего же интересно лежать в ожидании, что часы пробьют и семь, и восемь, и десять часов!
Да, честно говоря, брат с сестрой не заснули даже в десять, хотя мама уже давным-давно заходила в детскую пожелать им спокойной ночи и погасила свет.
Правда, по-настоящему темно в детской никогда не бывало, потому что ребятам посчастливилось — как раз под самым их окном стоял уличный фонарь.
Жутко повезло", — подумали Гуннар с Гуниллой.
Когда стрелки часов показали десять, выскочила кукушка и пропела десять раз, точно и аккуратно, как всегда.
— Как ты думаешь, откуда она знает, сколько раз ей надо прокуковать? — поинтересовалась Гунилла.
— Эх ты!
Ясное дело отчего.
Папа же говорил, это механизм работает, — сказал Гуннар.
Но тут случилось самое настоящее чудо.
Окошечко часов снова распахнулось, и оттуда выскочила маленькая деревянная кукушка.
— Все только болтают: механизм да механизм, — недовольно пробурчала кукушка. — Есть на свете такое, что называется — способности к математике.
И они у меня есть.
Это означает, что я умею считать.
Да, да, умею!
Гуннар и Гунилла сидели в своих кроватках точно аршин проглотили и только смотрели во все глаза.
Они думали, что, может, им все это только снится.
— Она... она умеет говорить, — прошептал наконец Гуннар.
— Ясное дело, я умею говорить, — сказала кукушка. — Неужто ты думаешь, что я умею только куковать?
— Нет, — смущенно ответил Гуннар, — но...
— Я очень дельная и вежливая, — продолжала маленькая деревянная кукушка.
Она слетела вниз и уселась на край кровати Гуннара.
— Где только на свете я не побывала! — сказала она. — Чего только не видела!
Как подумаю, у самой иной раз голова кружится.
Гуннар и Гунилла еще больше вытаращили глаза.
— А разве ты не приделана к часам? — очень вежливо спросила под конец Гунилла.
— Конечно нет, — наставительно сказала кукушка.
Это только люди так думают.
И тут как раз явилась мама узнать, почему такой шум в детской.
Кукушка проворно исчезла, с треском захлопнув за собой окошечко.
И появилась снова, когда мама уже давным-давно ушла.
— А почему ты не покажешь маме, что ты живая? — спросила Гунилла.
— Это — тайна, — ответила кукушка. — Тайна, которую можно знать только детям.
Взрослые люди ни в коем случае не должны в это верить.
Они-то думают, что все кукушки в таких часах — деревянные.
Ха-ха-ха, сами они деревяшки, вот они кто, не будь я Веселая кукушка.
Веселая кукушка" — это прозвище ей очень подходит", — подумали Гуннар с Гуниллой.
Они все больше и больше радовались своим новым часам.
Летая взад-вперед но комнате,
Веселая кукушка оживленно болтала с детьми.
— Поклянитесь, что никогда никому не скажете, что я живая, — потребовала она. — Если только вы это сделаете, я никогда в жизни не скажу вам больше ни слова, а только буду петь, который час.
Кстати, — продолжала она, — лучше, если вы сейчас же ляжете в постель.
А иначе я боюсь проспать.
Так тяжело просыпаться, когда нужно выскакивать из окошечка в три часа ночи.
Собственно говоря, мне нужен был бы будильник.
И Веселая кукушка исчезла в своем окошечке.
На следующее утро Гуннару с Гуниллой, как обычно, принесли завтрак в постель.
Пока они завтракали и пили чай, мама сидела рядом.
Веселая кукушка выскочила из окошечка и пропела восемь раз.
Но она, конечно, не сказала ни слова.
Она только подмигивала одним глазком детям.
Гуннар и Гунилла восхищенно переглянулись.
Нет, им это не приснилось.
Кукушка и вправду живая.
Просто чудо, на удивление живая!
Мама Гуннара и Гуниллы все больше и больше удивлялась по мере того, как день приближался к вечеру.
В детской никто не кричал и не требовал воды или сказок.
Порой оттуда доносились таинственные восторженные смешки.
Время от времени мама заходила в детскую посмотреть, что там происходит.
Но тогда дети чинно сидели в своих кроватках.
Только щечки их необычно розовели, и казалось, они втихомолку посмеиваются.
А почему, мама никак взять в толк не могла и обескураженно возвращалась на кухню.
Откуда ей было знать, что кукушка как раз начала показательные полеты перед Гуннаром и Гуниллой.
Громко распевая, она низко летала над их кроватями и кувыркалась в воздухе.
Гуннар и Гунилла просто визжали от восторга.
Потом Веселая кукушка сидела на подоконнике и рассказывала детям обо всем, что видела за окном.
На улице красиво падал снег, торопливо проходили дети, нагруженные пакетами, — ведь скоро Новый год.
Гуннар и Гунилла вздохнули.
— А мы не можем купить в этом году новогодние подарки, — печально сказал Гуннар.
— Да, потому что нам нельзя вставать до самого праздничного вечера, — сказала Гунилла.
— Ну, это я улажу, — обещала Веселая кукушка. — Отворите мне только окно, и я мигом слетаю за подарками.
— Но у нас нет денег, — сказал Гуннар.
— Есть, только совсем немножко, — сказала Гунилла.
— Это дело я тоже улажу, — снова обещала Веселая кукушка. — Я могу снести золотое яичко.
Сегодня ночью я снесла уже три штуки.
Они лежат наверху, в часах. — И — раз! — она взлетела вверх, забралась в часы и снова вылетела оттуда с прелестнейшим крошечным золотым яичком в клювике.
Она вложила его в руку Гуниллы, и девочка подумала, что ничего красивее ей в жизни видеть не доводилось.
— Пожалуйста, оставь его себе, — сказала кукушка. — Я потом снесу еще.
Ну а теперь отвори окно, и я слетаю к домовым за новогодними подарками.
— В Стокгольме никаких домовых нет, — засомневалась Гунилла.
— Сдается, вы не очень-то знаете о том, что есть в Стокгольме, а чего там нет, — сказала Веселая кукушка. — Беда в том, что ваши глаза не видят, а уши не слышат.
Иначе вы бы сами увидели, как эльфы танцуют в Хумлегордене весенними вечерами, и слышали, как домовые работают в своей мастерской в Старом городе перед самым-самым Новым годом.
— О! — воскликнули Гуннар с Гуниллой.
И поспешно открыли окно, чтобы Веселая кукушка смогла слетать и купить новогодние подарки в мастерской у домовых.
Целый день летала она взад-вперед с золотыми яичками и пакетами.
Это было и вправду нелегко: ведь кукушке приходилось еще следить за временем и вовремя петь.
Какие чудесные подарки она приносит!" — думали Гуннар с Гуниллой.
Брошку с браслетом для мамы, бумажник и перочинный ножик для папы, а сколько прелестных игрушек для кузин с улицы Оденгатан.
О, до чего ж интересно было открывать пакеты!
А как приятно с Веселой кукушкой!
Единственное, что беспокоило Гуннара с Гуниллой, как объяснить маме с папой в новогодний вечер, откуда взялись эти подарки.
Но брат с сестрой сговорились, что сделают таинственный вид и скажут: это страшная тайна.
Пусть думают что хотят!
Незадолго до восьми часов вечера пришла мама пожелать детям, которые весь день были такими послушными, спокойной ночи.
Веселая кукушка была в тот момент как раз в очень игривом настроении и, прежде чем влететь в окошечко часов и захлопнуть его за собой, она прошептала детям:
— А теперь мы немножко подшутим над вашей мамой.
Когда мама подоткнула одеяло детям на ночь и сказала:
А теперь спать.
Уже восемь часов!" — в тот же самый миг окошечко часов открылось и оттуда выглянула маленькая деревянная кукушка.
А потом она запела.
Она пела, пела и пела.
И не восемь раз, она прокуковала целых двадцать шесть раз.
Мама сидела совершенно ошеломленная.
— Что это значит? — спросила она. — Должно быть, механизм у часов немного испортился.
— Ага, — сказали Гуннар с Гуниллой. — Наверно.
И, забравшись под одеяло, громко расхохотались.
