"Если он не прикасается к лезвию, он остается в отупении, а ему нужно оставаться в отупении; ему нужно, чтобы мир не подходил слишком близко".
Янагихара, "Маленькая жизнь".
И ты ничего не знаешь,
И я ничего не знаю.
На углу 75-ой и Льюиса
Я стою, запрокинув голову,
Забросившись в вопли воронов,
В дымное небо Нью-Йорка.
Даны мне были руки -
левая, правая,
Каждая лучше другой, обе хорошие.
Даны мне были минуты
Там, в темноте, на лестнице,
Где стук часов не слышен,
Где дышит странное существо,
Скорчившись рядом с перилами
В мутном желании чем-нибудь выразить
Свою ледяную боль.
Обе они хорошие,
Обе возьмут ответственность,
Можно о ней забыть.
А боль… Боль - простая спутница,
Обсудим погоду: в пятницу
Дожди. Это значит, может быть,
Быстрей заживет мой ад,
Раскрытый на темной лестнице,
Раздетый при всех, на публике,
Распоротое отчаяние,
Распахнутый настежь стыд.
Теперь же ты знаешь многое
(О воронах, о руках моих),
Теперь же ты знаешь главное -
Как можно его любить?
Того, кто лежит на лестнице
И воет, рыдает, бредит,
Не знает, на том ли свете,
На этом ли. Как его
Любить, если сам не проклятый,
И если болью не трогает
Смерть?
И в дымном небе над площадью
Полощется тряпкой,
Измятой, рваной
Моя и его душа.
Мне страшно, не страшно даже,
А мерзко -
Всё оттого, что знаю:
Ты - изверг, садист, убийца,
Ты - та сторона монеты,
Единственной той монеты,
Которой владею я.
