Однажды великий поэт Басё, который отправился в странствие после того, как сгорела его банановая хижина, брел по какому-то уезду. Была ночь полнолуния, и кругом было так светло, что он решил не искать ночлега, а продолжить путь, любуясь полной луной и слагая по пути хокку. Дело своё он знал и любил, его хокку были широко известны по всей стране восходящего солнца. И богатый и бедный, и старый и молодой знали их, причем - даже наизусть, благо запомнить 17 слогов проще, чем сагу об Одине и поэтическом мёде. Впрочем, дело, как известно, не в размере, а в умении пользоваться - а тут Басё равных не было, его хокку так ласково и звали в народе - по-басё-нки.
И набрел Басё на выездную сессию поэтического кружка, состоящего из простых людей, которые в честь полнолуния решили устроить пикник, притащили саке, рисовых колобков и прочей закуски, в основном - круглой, так у них уж принято - если полнолуние, всё круглое. Даже то, что квадратное. И, в этой приятной томной обстановке сидели они и слагали хокку о, само-собой, полнолунии. Заметив странствующего монаха, они пригласили его к себе, а Басё, хоть и великий поэт, не стал
ломаться и занял самое скромное место, как раз то, где можно было брать рисовые колобки незаметно и наслаждаться тем, что даже в такой глуши ценят и любят поэтическое слово.
Вскоре, однако, один юноша заметил, что монах молчит, пока они честно вопевают полную луну, (5-7-5, как положено, ну может, иногда 6-6-5, или даже - 3-8-6 - они же любители, в академиях не обучались) И потребовал этот юноша, чтоб и монах тоже чего-нибудь сочинил. А то колобки уже заканчиваются. Но Басё, понимая, что уделает их своими стихами как пить дать, стал отказываться, говоря, что он не умеет и не смеет сочинять что-то в таком уважаемом обществе. Но народ, который, как известно, суров и справедлив, потребовал хотя бы одной строчки. Басё вздохнул, посмотрел на сияющую луну и выдал:
Новолуние...
Суровый и справедливый поэтический кружок покатился со смеху, удивляясь глупости монаха, который даже в одну строчку умудрился запихать новолуние, хотя задача была поставлена точно и конкретно - стихи о полной луне.
Но Басё продолжил:
Новолуние...
С тех пор я всё жду.
И вот наступила ночь...
И замерли люди, понимая, что вложить ожидание полнолуния в строки, в которых даже нет этого слова, может только великий поэт. Они спросили имя монаха, и он ответил: " Моё презренное прозвивище - Басё". И они поклонились ему, поскольку кто в Японии не знал этого имени, несмотря на отсутствие в те времена интернета.
