Пейзаж

Потухшие звезды

усыпали пеплом холодное лоно

реки зеленой.

Ручей растрепал свои косы,

а тайные гнезда, как в час расплаты,

огнем объяты.

Лягушки превратили канаву в дудку,

которая фальшивит еще усердней

во мгле вечерней.

Из-за горы на просторы неба

окорок луны с лицом добродушным

выплыл послушно.

Из домика, который окрашен в индиго,

звезда луну добродушную дразнит,

как мальчик-проказник.

Розовая окраска в наряд свой хрупкий,

в наряд, пошитый рукой неумелой,

гору одела.

Лавр устал оттого, что надо

казаться всезнающим и поэтичным,

как лавру прилично.

Вода течет, как текла и прежде,

на ходу в прозрачный сон погружаясь

и улыбаясь.

Все по привычке здесь горько плачет,

и вся округа, хотя и невольно,

судьбой недовольна.

Чтобы звучать в унисон с природой,

и я говорю — никуда не деться;

«О мое сердце!»

Но губы мои, мои грешные губы

окрашены соком глубокой печали

и лучше б молчали.

И этот пейзаж мне не радует сердце,

в груди я чувствую холод могилы,

и все мне не мило.

О том, что скорбное солнце скрылось,

летучая мышь сказать мне успела

и прочь улетела.

Отче наш, помилуй любовь!

(Плачут рощи — не будет удачи,

и тополи плачут.)

Я вижу, как в угольном мраке вечернем

мои глаза горят в отдаленье,

пугая тени.

И мертвую душу мою растрепал я,

призвав на помошь паучьи узоры

забытых взоров.

Настала ночь, зажигаются звезды,

вонзая кинжалы в холодное лоно

реки зеленой.