Мэри, а это – омут, в который бы с головой.
Я верил, что сшит на совесть, но раз –
и пошёл по шву.
Адресату плевать, моя Мэри, так что –
делюсь с тобой
тем, что снится, и каждый божий
случается наяву.
Мой омут – минорный взгляд. Мой омут – красив на вид.
Мой омут – бордовый цвет, декабрьские цветы.
Если долго смотреться в омут,
омут заговорит –
до боли знакомым голосом с нотками хрипотцы.
Мэри, скажи мне – автор, ты, кажется, идиот.
Мэри, скажи держаться, бить себя по рукам.
Мэри, и этот омут к новой весне пройдёт.
Я теперь не желаю омутов даже своим врагам.
Автор, возьми и омутом этим переболей.
Сам, со своими текстами, струнами и тоской.
Станешь немного старше, отчаяннее и злей.
Мэри, наври, что утро всё заберёт с собой.
Мэри, и ты бери меня, милая, увези,
первым попутным ветром, дальше от этих стен.
Автор слетает с мысли, страшно скрипят шасси –
автор прекрасно болен.
В прочем, давай без сцен.
Мой омут светло смеётся и шепчет:
– Чего ты ждёшь?
Мой омут – кармин и карма, что полностью заслужил.
Смотри, он уже подходит, касаясь моих подошв,
и где, чтобы удержаться, мне разума взять и сил?
Автор, а что ты бесишься? Дело твоё – слова.
Автор, ты все последствия выучил наизусть:
неделя войны и воя, после – одна глава,
но текст разомкнулся в пальцах.
Кажется, я сорвусь.
Адресату плевать, моя Мэри. Ползай. Грызи гранит.
Силуэт одинокой комнаты въелся в сетчатку глаз.
Если долго стоять над омутом,
омут заговорит,
спросит –
– Ну что ты медлишь? Падай в меня сейчас.
Мэри, скажи мне – пауза. Мэри, скажи мне – стоп.
Я знаю, всё знаю, только
до омута – ровно шаг.
Теория сдохла с музыкой, рифмы ложатся в гроб.
И как мне остановиться,
когда омут смотрит
так?
