Дождь, похоже, набивается в друзья —
непрерывным продолжением ночного,
лебезит и увивается струясь.
— Дай покой, — тебя и в самом деле много...
Словно кот мурчит, любовно лижет зонт,
тихо крадучись, в кроссовки просочиться
сам не прочь; из капель жизни сотворён,
мироздания прозрачная частица...
Распластался водной гладью на асфальт,
стёкся в клубы интересов — оспин лужи,
а машины, проявлением нахальств,
норовят обрызгать в этакую стужу.
Город поднял воротник; свежо умыт,
/ просто-мачо, побратим французской Ниццы/,
соблюдает дня подмокший алгоритм,
как влюблённый обещание жениться...
Дождь стихает, крабом пятится к горам,
облачается в дерюгу из тумана,
малышне по шумным ялтинским дворам
день наносит на щеках круги-румяна...
На носу нелепый праздничный пейзаж —
Дед-Мороз выходит, сидя на телеге,
в двадцать первый плюс две тысячи тираж,
грусть морозную тая о белом снеге...
