Только осень, не я принаряжена
золотой полосою венка.
А моя простота не уважена,
ни письма, ни гонца, ни звонка.
Зори холодны, кротки, обидчивы.
Но, прозрачной себе уступя,
троекратно, что в нашем обычае,
от души расцелую тебя.
И уже за чертой изумления —
как живёшь? — приникая, спрошу.
С высоты убоясь приземления,
невесомой листвою кружу.
Над землёю слегка возвеличены,
устоят, изумлённо горя,
три последние край-земляничины
и железный листок сентября.
