Нелепый дурачок кричал на небо,
Облезлое как комнатка его.
Доныне никогда кичливым не был,
Но лезвие закона довело -
Ему претил порядок мирозданья
И белый потолок поднадоел.
Душой летая лёгкой мимо зданий,
На кухонке и он, однако, ел
И был, скорее, вроде бы, доволен,
Но дух стремился ввысь, за облака,
А тело недопоняло топоним,
И он ушёл купить два яблока.
А я, пока он ходит, между делом
Протягиваю щупальца к столу
И свой стакан опустошаю смело -
Семь-восемь залпом - на полу.
Я снова на полу и превращаюсь
В бесовское подобие себя.
Найти других иль тщась, или отчаясь,
Вновь становлюсь своим среди селян,
Но вот и он - герой сей смутной оды,
Вернувшийся без яблок, но с вином,
Виновный, может, в шалостях погоды,
Но всё ещё клеймящий всех виной,
Что вовремя Христа мы не признали,
Что потеряли Ницше ни за что -
И тысячи подобных им признаний,
Как Светоч мира в кухню снизошёл!
Пьянеющий дурак вещал мне в уши,
Мне было слишком скучно, но потом
Он словно стал ораторствовать лучше,
Слова лились как сладостный потоп
В немой пустыне шлакоблочных лилий.
Гласил его устами винный спирт,
И след от глубины коньячных линий
Повинный превратил в безвинный мир.
Распластанный в любви к честному люду,
Он к высшей цели духа охладел
И стал вещать про частную валюту,
Про урбан и крестьянский наш удел.
Но дело в том, что через три минуты
Он спал, пронзив лицом салат,
И видел сон. где штурмовал редуты -
И в том, быть может, был его талант.
Мораль проста, ведь речь не о морали,
А о хмельном базаре сельских выпивох.
Их алкоголь и жизнь и так уж доконали,
Чтоб нравственный вдобавок вставить эпилог.
