Жил-был в подвале ржавый гвоздь, был одинок и стар.
С ним жили там из кости трость и старый самовар.
Трость с самоваром без конца вели неравный спор,;
Кто лучше всех. И каждый был собой безмерно горд.;
Кричала трость: "Я эксклюзив! И в мире я одна.;
Я самый редкостный трофей с охоты на слона.;
Хозяин сам его убил недрогнувшей рукой.;
Из дома он не выходил, не взяв меня с собой".
А самовар твердил в ответ настырно день за днём,;
Что признак роскоши всегда хозяин видел в нём.;
И каждый раз, собрав гостей, на стол несли его,;
И нет красивей и нужней на свете никого.;
Никто не думал уступать, стояли на своём,;
И каждый в глубине души смеялся над гвоздём.;
Ведь что с него ещё возьмёшь, он прост, как дважды два,;
Кусок металла. Вот и всё, закончились слова.;
Ведь у гвоздя недолог век, всего один удар,;
И над гвоздём смеялась трость, а с ней и самовар.;
А гвоздь молчал, он скромен был и роскоши не знал,;
И на сафари за всю жизнь ни разу не бывал,;
Не пил из блюдца крепкий чай за праздничным столом,;
Но для хозяев всё равно принёс он счастье в дом.;
Ведь верой-правдой им служил безмерно много лет,;
Держал из всех гвоздиных сил сынишки их портрет.;
Глаза мальчонки глубиной, как тихий океан.;
Прекрасен внешне и душой, и лишь один изъян.;
Хоть как живой на всех смотрел улыбчивый портрет,;
Да вот мальчонки самого давно на свете нет.;
Была весна, и за окном в саду сирень цвела,;
Когда холера навсегда мальчонку унесла.;
С тех пор хозяин помрачнел, забросил трость в подвал,;
И больше никогда гостей на чай к себе не звал.;
И лишь портрет был для него отрадой старых глаз.;
Хозяйка любовалась им за день по сотне раз.;
Бывало, встанет у него, смахнет слезу рукой,;
И в сердце, пусть всего на миг, наступит вновь покой.;
Не важно, кость или металл, всё это ерунда,;
И роскошь лучше простоты не всем и не всегда,;
Украсить может жизнь твою и самовар, и трость,;
А может всех дороже быть обычный ржавый гвоздь.
