В одном ауле жили два вора; одного из них звали Кайтуко, а другого Шералуко.
У последнего был сын восемнадцати лет по имени Кучук.
Однажды Шералуко испытал неудачу: в то время, когда он выводил лошадь, его ранили; от последствий раны он и умер.
По смерти отца Кучук явился к его товарищу Кайтуко и сказал:
- Отец мой был с тобой в дружбе; вы вместе воровали и по-братски делились добычей, и я хотел бы продолжать отцовское дело; только позволь мне у тебя поучиться воровскому ремеслу!
- Хорошо, я готов тебя научить уму-разуму.
Приходи ко мне сегодня в гости!
Кучук пришел к нему в гости, но хозяина не было дома: он отлучился куда-то по делу.
Войдя к нему,
Кучук спросил у старухи матери Кайтуко:
- Дома ли мой друг?
- Кайтуко нету дома; но если он твой друг, то, пожалуйста, будь гостем!
Кучук рад случаю поболтать; он уселся на лавке и стал рассказывать старухе всякие небылицы.
Старухе гость пришелся по душе, и она начала угощать его бараниной и бузой.
Тем временем зоркий глаз Кучука заметил, что под потолком сакли висит вяленая баранина, на вид весьма жирная и, должно быть, весьма вкусная.
Разгорелись глаза у будущего вора, и он решился украсть ее следующей ночью.
Наболтавшись со старухой вдоволь,
Кучук ушел.
Немного спустя является Кайтуко в дурном расположении духа.
Желая его развеселить, старуха сейчас же ему докладывает, что у них был в гостях Кучук.
- А бузу он пил? - спросил Кайтуко.
- Да, пил! - ответила старуха.
- А когда пил, не смотрел ли он вверх?
- Да, смотрел!
- Стало быть, он видел под потолком вяленую баранину?
- Должно быть, видел.
- Он ее непременно украдет следующей ночью!
- Да ведь он друг тебе!
- Друг-то друг, но он из таких, что последнюю рубашку снимет с тела.
Подумав немного,
Кайтуко сказал своей матери:
- Знаешь что, матушка?
Сними баранину, спрячь в сундучок и положи к себе на ночь под подушку; авось он не найдет!
Как сын сказал, так мать и сделала.
Сын лег спать на кровати, а мать на полу и положила себе под подушку сундучок с вяленой бараниной.
Ночью почти каждый час Кайтуко спрашивал мать, цел ли сундучок.
- Да, цел! - отвечала мать, и Кайтуко на некоторое время успокаивался.
Под утро Кайтуко одолела дремота, и наконец он крепко уснул.
Подкрался Кучук; видя, что дверь накрепко заперта, он взобрался на крышу сакли, а оттуда через трубу пролез внутрь.
Стал он ощупывать то место, где висела баранина, но, к своей досаде, ничего не нашел.
Вор догадался, что опытный хозяин понял его намерения и принял меры предосторожности.
- Мяу-мяу! - раздается по сакле чуть внятное мяуканье, и слышно даже, как кошка скребет своими лапками.
- Чёрт с ней, с этой бараниной! - ворчит недовольная старуха.- Спать мне не дадут!
То раньше говорили, что вор за ней полезет, а тут уж кошка подбирается.
- Мяу-мяу! - снова послышалось громкое мяуканье кошки.
Старуха разворчалась, и теперь ей уж не было удержу.
- Ну, право, чего она лезет?
Баранину ведь я спрятала в сундучок и положила под подушку.
Жирен кусок, да не про тебя припасен!
А Кучуку только это и нужно было.
Мяуканье кошки прекратилось, и раздосадованная старуха, успокоившись несколько в своей тревоге, забылась старушечьим сном.
Этим моментом воспользовался Кучук, вытащил неслышно из-под подушки сундучок, пролез тихохонько в трубу и был таков...
Прошло две-три миьуты.
Проснулся Кайтуко и спрашивает мать:
- Матушка, лежит ли сундучок на своем месте?
- Как?
Что?
Сейчас тут была кошка! - пробормотала оторопевшая старушка, заметив пропажу сундучка.
Кайтуку же не нужно было говорить это два раза: он знал, что это была за кошка!
Сейчас же он вскочил с постели, надел платье своей матери и прямым путем через огород побежал в саклю Кучука, где и очутился раньше хозяина.
Вслед за ним входит Кучук, а на пороге его встречает мать-старушка.
- Бедный сын! - говорит Кайтуко, подделываясь под голос матери Кучука, а она ли это была действительно, трудна было узнать в темноте ночи.- Ты целую ночь трудился.
Дай что у тебя в руках, а сам ложись отдохни!
- Да, я и впрямь устал! - сказал Кучук; ему и невдомек, что это не его мать.
Он отдал Кайтуко сундучок, а сам отправился в конюшню, чтобы посмотреть, цела ли его лошадь.
Воспользовавшись этим,
Кайтуко скрылся за саклей и тем же путем отправился домой.
Утром проснулся Кучук, а так как его обоняние все еще щекотал приятный запах вяленой баранины, то первым делом он попросил мать испечь баранину, которую он раздобыл ночью.
- Что ты плетешь? - спросила мать.- Ты мне ничего не передавал.
Сейчас же смекнул Кучук, в чем дело: его перехитрил Кай-туко!
- Как? - крикнул Кучук, задетый этим за живое.- Кай-туко, чего доброго, подумает, что я ему не чета.
Как бы не так!
Я ему докажу, что есть на свете воры почище его.
На следующий день Кучук захватил с собой два красных чувяка своей матери и отправился к Кайтуко.
Тот принял его дружелюбно, как ни в чем не бывало, не сделав ни малейшего намека на их обоюдные подвиги.
Что и говорить: ни тот, ни другой не ударил лицом в грязь!
Кучук предложил Кайтуко идти воровать вместе;
Кайтуко согласился.
Вышли они из аула и пошли по большой дороге.
Везет на арбе крестьянин сено.
- Давай,- говорит Кучук,- сведем быков у хозяина!
- Разве это возможно? - говорит Кайтуко.
- Для хорошего вора все возможно.
Вот тебе два чувяка: положи один вот здесь на дороге, а другой там - подальше!
Крестьянин увидит сперва один чувяк, соскочит с арбы и побежит поднимать, а там еще впереди другой; тем временем мы отпряжем быков и спрячем их в ближайшем лесу.
И действительно, когда крестьянин увидел первый чувяк, он соскочил с арбы и побежал его поднимать.
Подняв один, он увидел лежащий поодаль другой чувяк и побежал за ним; подняв и этот, он скинул свои старые дырявые чувяки и стал примерять новые.
Долго он мучился, стараясь их надеть, но это ему никак не удавалось: женские чувяки не лезли на мужскую ногу.
Крестьянин так увлекся своим делом, что о быках совершенно забыл, не предполагая, конечно, что с ними могло что-нибудь случиться.
А между тем воры на свои руки охулки не полошили: мигом отпрягли быков и угнали в ближайший лес.
Там они живо отрубили им головы, воткнули эти головы в топкое болото так, что только торчали рога, а сами с тушами быков спрятались.
Провозившись вдоволь с чувяками и наконец бросив их, крестьянин заметил, к своему ужасу, пропажу быков.
Сейчас же он бросился по свежим следам разыскивать их.
Прибежал к тому болоту, где в самом топком месте торчали бычьи головы с развесистыми рогами.
Ему показалось, что быки его завязли в болоте.
Он решил вытащить их оттуда.
Крестьянин разделся и, оставив свою одежду на берегу, полез в болото.
Тем временем Кучук выскочил из засады, схватил одежду крестьянина и опять скрылся в чаще.
Бедняк, вытащив из болота головы своих быков, подумал, что он как-нибудь по неосторожности оторвал их от туловища, и стал плакать.
К довершению горя он, вылезя из болота, не нашел своей одежды.
Делать было нечего: бедняк отправился в чем мать родила на свет к оставленной им арбе с сеном, но не нашел ни арбы, ни сена.
Тут он окончательно потерял голову:
- Ну и обчистили же меня воры: нет ни арбы, ни сена, ни быков - и рубашку даже сняли с тела!
Горемычный пшитль плетется с невеселыми думами домой; во всех же встречных он возбуждает смех, так как никто не привык видеть на дороге совсем нагого человека, с одной только хворостиной в руках.
Немного спустя ему попались навстречу около двадцати верховых.
Увидев его, они покатились со смеху.
- Что такое с тобой случилось, чудак? - спрашивают они его.
- Берегитесь: в этой местности появился вор, который у меня украл быков, одежду, а вдобавок и арбу с сеном; у вас он, наверное, угонит лошадей! - Всадники стали смеяться еще больше:
- Как это так?
Расскажи еще раз!
Ах ты, окаянный!
Крестьянин не стал с ними больше разговаривать и пошел своей дорогой.
Проехав несколько верст, всадники расположились близ леса на ночлег: разбили палатку, скинули с себя бурки и оружие и, стреножив лошадей, пустили их пастись под надзором двух караульных.
Когда совсем стемнело, они развели огонь и стали жарить шашлык и в котле варить баранину.
Сидя у огня, они вспомнили предостережение нагого пшитля и начали друг другу рассказывать о разных подвигах известных своей ловкостью воров; караульные же зорко смотрели за лошадьми.
Вдруг подходит к караульным закутанный в бурку Кучук и говорит:
- Идите к костру: шашлык уже готов; покамест я покараулю лошадей!
Не подозревая ничего, караульные отправились к костру.
- На кого вы оставили лошадей? - спрашивают их товарищи.
- Как на кого!
Да ведь вы позвали нас есть шашлык, прислав караульного нам на смену!
Тут только все догадались, что караулить-то остался вор, про которого их предупреждал встретившийся им крестьянин.
Все бросились за лошадьми, но Кучук успел их уже припрятать в лесу, а тем временем, пока они искали, он, оставив их под надзором своего товарища Кайтуко, бросился в палатку, в которой никого не было; там он забрал все бурки, башлыки, окованное серебром оружие всадников и седла, стащил совсем уже зажаренный шашлык и варившуюся в котле баранину, бросив туда взамен свою старую изодранную бурку, и скрылся в темноте ночи.
Между тем всадники после напрасных поисков вернулись к костру, чтобы по крайней мере подкрепить свои силы шашлыком и вареной бараниной.
Но каково было их изумление, когда они и здесь ничего не нашли, кроме котла, в котором варилась истрепанная бурка.
- Вот это так вор! - вырвалось у одного из пострадавших.
Но что же всадникам оставалось делать, как не вернуться пешком в свой аул!
