Пока еще молодость и ей хватает счастья
От того, что талия – это трижды его запястье,
И что струятся волосы по подушке – извечный шелк.
Куда бы он ни стремился, ни плыл, ни шел -
Повсюду да святится имя ее.
А все остальное, как и водилось: [абсурд, вранье].
По крайней мере, нет никого важнее
Той, что делает на мгновенье его нежнее
И заставляет жаром его дышать.
Как же хотелось с ней на песке лежать…
Закрыв глаза, ощущая и шум прибоя,
И море – такое отчаянно голубое,
И губы ее, сладко-солоноватые…
И облака над ними будут, считай, что вата,
Будут они прозрачны, чисты, как дети
И хоть не властны они ни над чем на свете,
Зато и над ними, в общем-то, ничего.
Сбудется все, один лишь ее кивок,
Дальше вприпрыжку до стойки аэропорта,
Через час уже оба увидят, вот он:
Горизонт необычайно светел, красив и чист.
Волосы ее – да, извечный шелк, ну а взгляд лучист.
И если бы он и искал в некой женщине счастья,
То та, что с талией в трижды его запястье,
И по правую сидя ему улыбается заразительно хорошо -
Это она. где бы он ни был, куда ни шел.
