Кулики голосили, воняло болотной тиной.
И собака пыхтела и вздрагивала легко.
Он отстегивал повод: “Вот глупая животина…
Отправляйся побегать, но только недалеко”.
Лето выдалось душным. Парило. Она глядела
На пахучие заросли. Робко ступала в грязь.
Отбежав чуть подальше, смотрела тревожно: где он?
Он стоял у стены, еле слышно посмеиваясь.
И собака чихала, дурела вдруг от свободы,
Птиц пугала, сгоняла с гнезд между бурых трав,
Чуткий нос опускала в прогревшуюся воду,
А оттуда глядела вторая собака - сестра.
И она наслаждалась за все их собачье племя
И носилась за собственной тенью среди теней.
Только чуткие уши стояли торчком все время,
Дожидались команды: “Ко мне! Я сказал: ко мне!”
И она, словно ангел, по сумеркам пролетала,
Чтобы грудой мохнатой осесть у хозяйских ног,
И вываливала язык, и вздыхала, и трепетала,
Подставляла открытый живот, как большой щенок.
Он чесал ей живот, приговаривал: “Вот собака…”
И пристегивал цепь. Уходил, шелестя травой.
Он скрывался из виду, она начинала плакать,
И летел над болотами долгий унылый вой.
А когда он вернулся, забилось собачье сердце:
Вдруг ее заберут с собой, ну а вдруг, а вдруг?..
Он скомандовал: “Фу! А ну, тихо стоять! Не вертеться!”
И коробочку с фосфором вынул из старых брюк.
