Пишу в ночи, меня съедает голод. Как жаль, теперь уж сном не заменить. Ведь как нарочно мне в желанных грёзах зачем-то белый хлеб стал приходить. И манит он, хрустит, и сыпет крошки, и чую запах булочной знакомой. Он будто наяву передо мною. Зачем, сознанье, мучишь ты голодных?
Пишу в ночи, глаза болят, слезятся. Слипаются, плывёт всё, клонит в тьму. Нельзя заснуть, опять увижу пищу. Зачем я в этот век здесь, не пойму. Не спать, не спать, увижу я проклятье. Опять соблазн. И голод всё сильнее. Сто двадцать пять желанных хлеба граммов — жду, утро наступило чтоб скорее. А там Нева и очередь к прилавку. И карточки в руках своих сжимаю. Паёк, домой. Идти и есть, быстрее. А дальше снова будто умираю.
Пишу в бреду. Повсюду крошки хлеба — в пробитый шифер попадает снег. Не это ли последнее сказанье? Прощай, тюрьма, и смерть моя - побег.
Пишу, пишу, горит моя свеча. И строчки растекаются рекою. Меня безумье изнутри съедает.
Засну. И навсегда глаза закрою.
