Храм

Андрею Н.

Живут столицы, там из камня храмы.

А на Руси в чести сосновое бревно.

У них — стекло дверей, до пола рамы.

А на Руси всё глухо — с гулькин нос, окно.

Оповестив заранее прихожан о службе,

Служитель культа наш, неспешно, загодя,

Достанет атрибуты; всё, что нужно,

Каноны и уставы строго чтя.

Он в алтаре зажжёт огонь спасенья,

Поддержит, не оставит на авось.

Воды нальёт, исполненный терпенья,

Огнём, водою множество спаслось.

Приход собрался; люд, снимая шапки,

С поклоном входит в низенькую дверь.

В притворе — прочь одежды, только тапки.

— Пора в алтарь — Очистимся, поверь!

Темно в алтарной части, черни лавок;

Намоленны прокопченные вены.

В горячем воздухе витают души травок;

В иконах чабреца, полыни — стены.

На алтаре — гора каменьев раскалённых.

Потир — бачок в эмали. В чаше той —

Берёзы связы, дуба; замочённых.

На кипятке крутом запаренный настой.

Из каменной горы, как из Голгофы,

Торчит труба, как основание креста.

Жар — в небеса библейской катастрофы,

Возможно, греет там озябшего Христа.

Служитель молвит — Ну, с почином!

Кропит алтарь печи духмяною водой.

На прихожан: на деда, на отца и сына,

Шипя, клубясь, нисходит пар святой.

— Ай, тише! — Люд молит о прощении.

Тела нагие веник хлёстко крестит.

И вместе с грязью, не выдержав крещения,

Выходят хвори и соблазны — тучей бестий.

Жар до костей, пот градом; с тела и с лица.

Трещит сверчок, сгоняя скверну в щель.

Кто духом твёрд, обряд закончить до конца,

Стремглав, из алтаря — в студёную купель.

В непримиримом братстве — огонь и лёд.

Вскипает кровь! и сердце рвётся в пятки!

Болезнь, дурь, бес, — всё выскочит, уйдёт.

Сам Чёрт, и тот, припустит без оглядки!

Родившись снова, человеки, следом,

Омоются и, выйдя из-под душа —

На вечерю, плечом к плечу с соседом,

Хлеб преломивши, чарочки осушат.

Налив ещё, под добрую беседу, —

Откроют ближнему распаренные души.