У одного деревенского помещика было два сына-близнеца, т. е. которые родились в одно время.
При их рождении отец посадил два яблонные деревца.
Дети подросли, и деревца подросли.
Когда детям минул третий год, отец им сказал:
Вот тебе,
Петруша, дерево, и вот тебе,
Миша, дерево.
Если вы будете за ними хорошо ухаживать, то на них будут яблоки, и эти яблоки ваши".
Это было в начале весны, когда ещё во рвах лежит снег, трава ещё не зеленеет и на деревьях нет ни листика.
Дети были очень рады такому подарку и каждое утро бегали посмотреть, не выросли ли яблоки на их деревцах.
Но не только яблок, но и листьев на них не было.
Детям было очень досадно, что их деревца такие ленивые или скупые, что от них не только яблочка, но и ни одного листика добиться нельзя.
Миша так даже на своё дерево рассердился, что перестал ходить к нему в гости; бегал и играл по аллеям в другой стороне сада, а на своё деревцо и не заглядывал.
Петруша поступал не так.
Он не пропускал ни дня, чтобы не посмотреть на своё деревцо, и скоро заметил в нём большую перемену.
Ещё с зимы остались на сучьях какие-то шишечки, и не раз, смотря на них,
Петруша думал, зачем эти шишечки?
Уж не срезать ли их, тогда бы все прутики были гладенькие.
Однако ж он не решился их срезать, а спросил о том у садовника.
Садовник засмеялся.
-- Нет, -- сказал он, -- сударь, отнюдь не режьте этих шишек: без них дерево жить не может.
Вот ужо увидите, что из них будет.
Петруша поверил садовнику, а всё-таки ему было жаль, что прутья на яблоньках не гладенькие.
Однажды Петруша, осмотревши своё деревцо, заметил, что шишечки на ветвях сделались больше и как будто разбухли.
Сначала он подумал, не занемогло ли деревцо, но, посмотрев повнимательнее, увидел, как иные из шишечек раздвоились и из них выглядывало что-то прекрасного зелёного цвета.
-- Посмотрим, что будет, -- подумал Петруша.
Теперь он стал ещё чаще и внимательнее присматривать за своим деревцом.
Вот через несколько времени то, что было в почке зеленоватого цвета, обратилось в маленькие листики, свёрнутые в трубку.
Эти зелёные листики были сверху прикрыты двумя черноватыми листиками.
-- Посмотри, -- говорил Петруша садовнику, -- посмотри,
Игнатьич, уж на моём деревце листики, только они что-то не скоро растут; им, видно, мешают эти негодные чёрные листики, которые их держат будто в тисках.
Я хочу помочь бедным листикам выйти скорее на свет.
Я на одной ветке уже снял эти чёрные листики, теперь зелёные будут расти свободнее.
Садовник опять рассмеялся.
-- Напрасно, -- сказал он, -- эти чёрные листики словно крышки над зелёными, а зелёные ещё молоды, слабы; плохо им будет без крышки.
Это очень огорчило Петрушу, особливо когда к вечеру сделалось что-то очень холодно и папенька велел затопить камин.
Греясь против огня и посматривая на окошки, которые запушило вешним снегом,
Петруша вспомнил о своём деревце и подумал: каково-то моим бедным зелёным листикам, у которых я снял покрышку?
На другой день Петруша, одевшись, тотчас побежал в сад к своему деревцу, и что ж он увидел?
Все те почки, с которых он снял покрышку, завяли, а те, на которых осталась покрышка, как ни в чём не бывали.
Петруша пожалел, да уж делать нечего.
Между тем время идёт да идёт; листики с каждым днём становятся больше и больше и раздвигают свою чёрную покрышку.
Вот между листиками показалась новая зелёная почка.
Садовник говорил, что это завязь.
Вот на завязи показалась маленькая белая шишечка.
Эта шишечка росла, росла, раскрылась и сделалась цветком.
Этих белых цветков было так много, что издали казалось, будто всё деревцо покрыто снегом.
Петруша не мог налюбоваться своим деревцом.
Садовник сказал, что почти с каждого цветка выйдет по яблоку.
Это казалось Петруше очень странным, каким это образом из цветка сделается яблоко?
А между тем ему хотелось узнать, сколько у него будет яблоков; каждый день он принимался считать цветки, но никак не мог перечесть, -- так их много было.
Однажды, когда он занимался таким счётом,
Петруша видит, что-то между цветами шевелится; смотрит -- то прехорошенький зелёный червячок ползёт по ветке.
Петруша вскрикнул от радости.
-- Смотри,
Игнатьич, к моим белым цветочкам гости пришли, -- сказал он садовнику, -- посмотри, так и вьются вокруг них.
-- Хороши гости! -- отвечал Игнатьич. -- Эти гости много кушают.
Если их не сбрасывать, то они ни одного листочка на дереве не оставят.
Нынешний год такая напасть от червей, что не успеваешь их обирать.
Того и смотри, что ни одного яблока с дерева не снимешь.
Петруша призадумался.
Смотрит, в самом деле, червяки припадут то к листку, то к цветку и точат так исправно, что не пройдёт минуты, как из листка уже целый край выеден.
Жаль было Петруше зелёных червячков, а делать было нечего: не кормить же было их яблоками?
Вот Петруша принялся обирать этих злых червяков, бросать их на землю и топтать.
Много было ему работы.
Каждое утро он приходил избавлять своё деревцо от незваных гостей, и каждое утро они снова появлялись.
А тут другая беда: смотришь -- на деревцо и муравья полезли.
Петруша схватил было одного, но муравей так щипнул его за палец, что Петруша даже закричал.
На крик прибежал Игнатьич, узнал, в чём дело, рассмеялся по своему обыкновению, взял немного сырой земли, потёр ею Петрушин пальчик, и боль прошла.
-- Ну, -- говорил Петруша Игнатьичу, -- теперь совершенная беда, -- плохо моему деревцу приходится; от червяков я мог его избавить, они так лениво ходят, а вот эти кусаки ещё и бегают скоро, их и не поймаешь.
-- Не трогайте их, -- сказал Игнатьич, -- они за делом на дерево ходят.
-- Как не трогать, -- говорил Петруша. -- Если уж они меня кусают, то что ж от них достанется бедному деревцу, у которого нет ни рук, ни ног, которому нечем от них защититься.
-- Муравьи больно кусаются, -- заметил Игнатьич, -- но они деревцу вреда не делают.
-- Да зачем же они на него ходят? -- спросил Петруша.
-- А вот зачем, -- ответил Игнатьич, -- посмотрите!
Петруша взглянул и с большим удовольствием увидел, как пара муравьев, схватив большого червяка в охапку, тащила его с дерева долой.
Петруше показалось это очень любопытным.
Ему захотелось узнать, что тут будет.
Вот видит он, что муравьи с большим трудом стащили червяка на землю.
Тут уж им тащить было гораздо труднее: да, к счастью, встретился им третий муравей, верно, знакомый или просто добрый молодец.
Он тотчас бросился на подмогу двум работникам, и они все трое вместе начали очень искусно переваливать червяка с травки на травку.
Тут Петруша заметил, что задний муравей иногда становился на цыпочки, чтобы приподнять червяка, а передний вешался всем телом, чтобы перетянуть червяка на другую сторону.
Петруше хотелось узнать, куда пробираются муравьи с своей ношей.
Вот они выбрались из травы.
Петруша смотрит, -- в том месте по земле словно дорожка проложена и по этой дорожке снуют муравьи в обе стороны и в больших хлопотах: кто тащит зерно, кто соломинку, кто мошку, кто просто бежит; двое встретятся, остановятся, как будто поговорят друг с другом, и опять за работу.
На этой большой дороге наши работники встретили много помощников; червяка потащили так скоро по глади, что Петруша едва успевал следовать за ним глазами; наконец, муравьи добрались до небольшой кучки, складенной из соломы и хворосту, -- такая кучка называется муравейником, -- вскарабкались на кучку, правду сказать, не без труда: иной свалился, иному, может быть, и колотушка досталась, но всякий скоро оправлялся и опять за работу, а работа была нелёгкая.
Червяк извивался в разные стороны и, кажется, никак не хотел идти в гости в муравейник, но пока одни его держали за ножки, за головку, за волоски, другие проворно разбрасывали под червяком хворост, так что червяк мало-помалу всё опускался вглубь, а наконец, его и совсем не стало видно.
Петруше жаль было бедного червяка, но, однако же, с тех пор, встречаясь с муравьями, он всегда снимал картуз и очень вежливо им говорил:
Здравствуйте, господа муравьи, мои помощники, много ли вы червей с моего дерева натаскали?" Одного только жаль было, что муравьи на эту учтивость никогда ничего не отвечали.
Правда, когда Петруша подходил к ним слишком близко, они поднимали головки и как будто слушали, но, видя, что Петруша им никакого вреда не делал, снова принимались за своё дело.
Благодаря этим помощникам, а также и своему попечению, скоро на Петрушином деревце не осталось больше ни одного червячка, и цветки росли всё пышнее и пышнее и пахли свежим запахом; иногда налетали на них мотыльки и бабочки, опускали свой носик в чашечку цветка, тянули из него сладкую каплю и опять улетали.
Петруше также хотелось заглянуть в самый цветок и посмотреть, что в нём такое.
Он заметил, что у яблонного цветка пять белых листиков.
Отчего, подумал он, у этого цветка только пять листиков? у других не больше ли будет?
Посмотрим.
Он принялся считать белые листики то на том, то на другом цветке, но по всей яблоне на каждом цветке было пять листиков, -- ни больше, ни меньше, и у каждого эти пять листиков вставлены были в зелёную трубочку.
Заглянул он в средину цветка: посреди белых листиков было множество тоненьких тычинок с жёлтыми головками.
Он было принялся считать и эти тычинки, но никак не мог перечесть, -- так этих тычинок было много.
Между тычинок торчало ещё что-то беленькое, но без жёлтой головки.
Петруше захотелось узнать, что это такое между тычинками.
Он оборвал осторожно сперва белые лепестки цветка, потом тычинки и немало удивился, когда увидел, что в средине были какие-то пестики.
Он счёл их: их было также пять.
Это ему показалось странным.
Петруша сорвал ещё несколько цветков: в каждом было внутри по пяти пестиков, -- не больше и не меньше.
Петруша, заметив это, положил себе чаще заглядывать в цветки, чтобы узнать, что выйдет из этих пестиков.
Между тем время шло своим чередом; много было бед на молодое деревцо: то дождь лился долго, а после того Петруша смотрит, -- по его деревцу мох потянулся.
Сначала Петруша тому было очень обрадовался, что его деревцо принарядилось, а Игнатьич опять начал смеяться.
-- Эх, сударь, -- сказал он, -- как ваше-то деревцо мохом затянуло!
-- Ну так что же? -- отвечал Петруша. -- Видишь, как красиво?
-- Оно красиво, правда, -- заметил Игнатьич, -- только вот что плохо, что вашему деревцу от такой красоты не поздоровится.
Ведь этот мох -- дармоед.
От него ни цвета, ни плода, а между тем он вашим деревцом питается, сок из него тянет, на его счёт живёт.
Петруша послушался Игнатьича, очистил мох, собрал его в бумажку, принёс домой, и ему этот мох пригодился.
Старшая сестрица выучила Петрушу наклеивать этот мох на бумагу, отчего выходили прехорошенькие картинки.
Были и другие беды.
Вдруг дожди перестали идти, долго-долго не шли, и Петруша слышал, как старшие горевали, говоря:
Засуха, ужасная засуха!"
Петруша сначала не понимал, о чём тут горевать, когда дождь не идёт и можно каждый день гулять сколь хочешь.
Но однажды утром приходит он к деревцу, смотрит -- листики свернулись, цветы повисли.
Петруша так и всплеснул руками.
А Игнатьич-насмешник опять смеётся.
-- Пригорюнилось никак, сударь, ваше деревцо?
-- Да отчего это? -- спросил Петруша.
-- Известное дело отчего, -- сказал Игнатьич, -- вы вашему деревцу пить не даёте.
-- Как пить?
-- Да посмотрите, у него земля-то пыль пылью: коли не будете его поливать, так оно и совсем погибнет.
-- Ах, какая беда, -- вскричал Петруша. -- Ну что теперь делать?
-- Известное дело, -- отвечал Игнатьич, -- полить его водой поскорее.
Дайте, хоть я вам помогу.
Игнатьич обкопал землю вокруг деревца и принялся усердно поливать её.
-- Да что же это? -- сказал Петруша. -- Ты на смех, что ли, это делаешь?
Выливаешь понапрасну воду на землю, и бедному деревцу ничего не достаётся.
-- Уж будьте спокойны, сударь: ведь у деревца корешки-то в земле.
Они всю воду высосут, а через корешки вода и в деревцо поднимется, и до листьев и до цветков доберётся.
Петруше очень хотелось видеть, как вода будет пробираться вверх по деревцу, но этого он не мог никак заметить.
Игнатьич говорил, что вода пробирается не снаружи, а внутри дерева.
В самом деле, когда Петруша посмотрел на отрезанный сучок у другого дерева, то ясно увидел, что внутри сучка всё были маленькие дырочки и что отрезанные места были сырые.
Петруша срезал несколько травок и увидел там дырочки ещё явственнее, и из срезанных мест целыми каплями выходила жидкость, иногда белая как молоко.
Петруша взял большой ствол от лопушника, разрезал его и увидел, что вдоль ствола шли все трубочки, по которым, вероятно, пробиралась вода из земли.
Тогда Петруша поверил Игнатьичу.
И в самом деле, политое деревцо к вечеру опять повеселело; молодые листья развернулись и цветы распустились.
