Ты говоришь: « А помнишь, мы были…»
«Курск» и «Титаник» были. Что уж теперь говорить?
Ведь того, кто тонущей лодкой правит, из моря
На берег не воротить,
Когда он даже не маячит на горизонте точкой,
Когда бессильны сигналы SOS, притчи про красную нить,
Когда все связные с надрывом кричат в мою трубку:
«Если бы можно было дважды тебя пристрелить!».
Тут уже будет бессилен утром сбежавший кофе,
Общие песни, общие свитера…
Мы целых пять лет шли на Голгофу, шли вместе
По- гинзбургски крутому маршруту Женева – Москва.
Мы обманули время, проводников/стюардесс,
Мы сожгли паспорта, чтобы гарью этой дышали
Все пограничники лицемерной страны чудес,
Дураков и дорог, чтобы те и другие знали:
Мы не Бони и Клайд, мы не Штирлиц и Мата Харри -
Просто две беззащитно друг друга любящих божьих твари,
Через минное поле идущих... Какой уж там через лес?
И не мне осуждать того, кто нам щедро с плеча ссудил
Три тысячи километров, Шенген и РОСТЕЛЕКОМ.
За всю эту "прелесть" он же мне подарил великое счастье –
Общий счет ЖКХ, общий адрес и телефон.
И это, душа моя, было круче, чем круглый штамп,
Попробовать всех и вся и умереть молодым,
Я тасую слова, как колоду крапленых карт,
Но я знаю, слова - это не просто дым.
Я никого не виню : ни себя, ни тебя
Наши случайности непоправимы, правда неправдоподобна,
Но где-то внутри, за секретной дверью себя
Я ревниво храню все, чем мы были с тобой,
Я держу это в сердце, как небосвод на плечах.
У нас не было второго дна, второго дыхания вентиль нам перекрыли
И рассказали сказку в утренних новостях
О взрыве в торпедном отсеке номер 4.
Может быть, нас когда-нибудь и поднимут со дна,
Обросший полипами остов взаимостраданий.
Там чайка совьет гнездо и будет реветь волна
О нежности, о которой мы не рассказали,
Которая будет отныне - водоросль на лопастях,
Наше вечное эхо друг друга в пластинках забытых.
Посмотри как пируют теперь на раздробленных наших костях.
Давай пожелаем им что ли приятного аппетита.
Посмотри, как теперь собирают слезы в кулак
Даже те, кто тащил на запчасти нас, ненормальных таких...
Значит все-таки было что-то такое у нас,
Чего никогда не было у других.
