1) Мачтаков Александр Игоревич
2) 08. 03. 1988
3) г. Санкт-Петербург
4) machtakovalex@gmail.com
1.
По асфальту струится вода,
оживляя застывшую память.
После долгого дня
приятно неспешно плыть в океане
измотанных после работы
людей.
Потоки сливаются, разбиваются волны о камень.
Я – одинокий кораблик из ветки и пластика.
Ребёнок запустил меня ради забавы
гулять по реке.
Потом он забыл обо мне, а позже
родители позвали домой.
И вот я уже двадцать пять лет
несусь что есть мочи
куда-то вперёд,
с ритуальным упорством пытаюсь вспомнить лицо
того мальчика.
Но он уже вырос,
и, может быть, сейчас тоже в этой толпе.
Я улыбаюсь, рассматривая в луже
своё отражение.
По асфальту струится вода.
Закатный огонь пророчит
долгую оттепель.
2.
Начало
Брошенные журналы своей пёстрой массой
навалились на гладь стола.
Вмиг эти стены стали совсем
чужими.
Несмотря на (а может, и по причине) неистовых воробьёв,
за холодным стеклом крикливо проповедующих незнание,
в бледном омуте утра всё потерялось.
Лишь предательский глянец приковывает внимание.
Шлёпанье голых пяток из спальни
и пророческая пыль книг не вернут уже то,
что мы сейчас потеряли.
Время.
Семь (Сохрани, Господь!) двадцать пять.
И иссохший язык не способен сказать
правду.
Что подумают дети?
Ведь отменится прогулка
в сосновый лес, где влажный запах земли
и игра на ковре из иголок.
Природа жестока в своем желании
не понимать,
но я понимаю.
И прожигаю взглядом стопку газет,
и заранее умираю в твоих
далёких объятиях.
Расстроенное долгим ожиданием завтрака
в гостиной поднималось восстание
в волнах гардин,
и страшные лица из чёрных проёмов картин
так по-родному уставились,
желая отомстить за свою вечную старость
в тесной оправе.
И обычно тихое радио истошно кричало
всё об одном.
«Война началась,
дорогая», –
и наш маленький дом
утонул за холмом
в море
сухой травы.
3.
«Жизнь – это длинный путь на работу», – прошептали мне провода.
Рассекая холод небес, хищный паук растянул паутину.
В девять-ноль-семь из тумана покажется мой трамвай.
Он мерно скользит вперёд по железной сети,
не надеясь на выбор дороги.
Сонные люди покачиваются в успокоении пути,
учащённо моргая от воспоминаний или жары вагона.
Так и не оправившись от усталости вечера,
мы всё ещё обнимаем родных, друзей и любовников
или до конца выжимаем свои души в подушки –
и так до утра.
«Город – это вам не игрушка», – как бы кричал взгляд кондуктора,
направленный куда-то в сторону от меня,
где в уюте гостиной играли Коленька с Катенькой,
что заезжали вчера, вернее,
случайно сопровождали родителей по дороге из театра.
(В наше время за детьми глаз да глаз!)
Истерический вальс машин и асфальта в запотевшем окне,
угрюмый народ укрылся от ветра в тишине остановок,
и девочка в алом берете и в линзах собирала модель вместе с Кортасаром,
перепутав его соседей, спереди от меня.
Подчиняясь законам диффузии, смешивались ароматы парфюма
и шумной свадьбы, что гремела почти до шести,
а дешёвый букет на дрожащих коленях всё не дождётся тепла.
Первый снег пошёл в декабре, как обычно, внезапно –
гуляет без шапок шумная детвора.
Её крик заглушил потрескивание аппарата:
«Следующая остановка…
…зима! зима!»
