Когда я был пионером, я считал себя крупным знатоком зверей и птиц.
Потому что прочитал три тома великого ученого Брема.
Я знал всех ящериц, лягушек, птиц.
Мог запросто, глядя на летящий в небе контур, сказать:
– Это коршун.
А это сокол-сапсан.
Тем более что тогда этих ящериц и "контуров" было очень много.
Не знаю, куда все они сейчас подевались.
И вот однажды в лесу под озером Круглым я нашел ястребиное гнездо.
Я рассказал об этом приятелю – Коле Судакову, такому же крупному специалисту, как я, и мы залезли в гнездо и взяли двух птенцов из трех.
И стали их растить.
Растить мы умели, и наши ястребы все росли и наливались силой.
Они становились все красивее и крупнее.
От них шел пух во все стороны, иногда они клевались и при вылете из клетки опрокидывали лампы и вазы.
И пачкали они вокруг себя все, что могли.
Им явно не было места в городской квартире.
Мы вдарились в панику: предлагали школьным живым уголкам, звонили в городской детский зооуголок, но никто ястребов-перепелятников брать не хотел.
Как же глупо мы себя вели, когда брали их из гнезда!
Что мы себе думали – соколиной охотой в городе заняться или что это попугайчики-неразлучники и они будут мирно чирикать на шкафу.
Мне сейчас даже рассказывать об этом стыдно.
Короче, я однажды оставил окно открытым…
Как я потом узнал,
Коля поступил так же.
Что стало с ястребами – не знаю.
Скорее всего, они погибли от голода или их заклевали вороны… Есть у меня слабая надежда, что они попали в руки голубятников, и те спасли их.
Потому что голубятники иногда используют ястребов для спугивания голубей, слишком засидевшихся на недоступном месте.
За одно я себя просто благодарю: что третьего ястребенка мы не тронули, и родители, наверное, вырастили хоть одного.
Сейчас я почти не встречаю ни ящериц, ни "контуров" в небе.
