The dark wild

И когда по земле растекается злая весть –

То идёт человек.

Идёт один в тёмный лес,

Где седая печаль с прахом прошлого говорит,

Где высокая тьма заплетается в кронах лип.

Человеку под сердцем тоскливо и горячо –

Он несёт к лесу душу в мешке за своим плечом.

Обращает лицо к первозданной голодной тьме –

И бросает её в узловатую сеть корней.

Говорит я кремень – я расколот, прости, прости.

Силы более нету её под ребром носить.

Все царапает, ноет –

Оборванная струна.

С нею я бесконечно слаб, одинок и наг.

В ней стихийная скорбь, переплавленная беда,

В ней всё горе людское, что я на веку видал.

Будь, прошу, милосердней – возьми же её, возьми –

Пусть убьёт эту боль лютый холод голодных зим.

И пускает её – прочь из прожженной лодки рук,

И душа его больше к живому не льнёт ребру.

И берет её лес, чтоб укутать в смолистой тьме,

И баюкает тихо в объятьях шершавых тел.

А душа в него прорастает –

Дрожащей, целой,

Паутинкой прозрачной сшивает её мицелий.

Поднимается к сердцу – по жилам с горьчащим соком

И становится чем-то –

Нетронутым и высоким.

Оживает дыханьем, невзошедшим зерном любви.

И глядит человек с непрощённой своей земли:

Его боль на ладонях протягивают леса –

Наполнявшую кровь.

Уходящую в небеса.