«НА СТРОЙКЕ»
Человеку свойственно бояться. Невидимый зверь, именуемый страхом, поселился в самых темных закоулках нашего сознания еще тогда, когда далекие предки нынешних гомо сапиенс ходили в шкурах и с энтузиазмом охотились на мамонта. Страх жил всегда. Он никогда не спит и всегда начеку. Победить страх невозможно, его можно лишь снова загнать в нору, где он начинает скалить зубы и ждать своего часа.
Царь природы боится всего: стихий, которыми он, якобы уже управляет, создании рук своих, которым также иногда свойственно выходить из-под контроля, в старости и одиночестве, неизлечимых болезней и нищеты. Абсолютно смелых людей нет. Безрассудная храбрость – абсурд, выдуманный затем, чтобы скрыть свой страх. Ничего не боятся только психически больные люди: таких чтрах обходит стороной…
*
Меня был сильный озноб. И это, не смотря на теплый летний вечер. Я боялся умереть. В моей груди безмятежно покоился страх, покачиваясь на волнах адреналина. Сейчас я готов был кричать, звать на помощь, скулить от бессилия, лишь бы весь этот кошмар, происходящий со мной, оказался просто глупым сном, о котором можно с улыбкой вспомнить после утреннего душа за чашкой кофе. Просто сном…
Ты шо трясешься, дуреха? – Коля с нежностью гранитного монумента сжал мне локоть. – Зря, Серега, мы его тащим. Нужно было по-тихому ножичком, да в холодильничек, он у него все равно пустой. А то вот таскайся с ним теперь!
Идиот! – Тихо выругался ковбой. – И сколько бы он там пролежал? День, два, месяц? А потом бы его обнаружили, допустим родственники, и что? А т а м его хорошо, если через год обнаружат… если обнаружат вообще…
К сожалению, мой рот был наглухо заклеен пластырем, поэтому я лишь засопел, выражая тем самым несогласие с той участью, что эти двое мне уготовили.
Сопит, - заметил Коля.
Пусть сопит, - Сергей поправил воротник свитера, закрывавшего мне всю нижнюю челюсть и участливо похлопал по щеке.
Я вновь злобно выпучил глаза и дико засопел, словно закипающий чайник. Увы, я был беспомощней младенца.
Из подъезда мы вышли в обнимочку, словно лучшие друзья, не видевшиеся по меньшей мере лет сто: справа меня под руку держал Сергей, слева – мой школьный товарищ Коля, отличник и шахматист. Последний, вцепился в мой локтевой сустав, собираясь, видно, взять его на память.
Фланировали мы чуть покачиваясь, как и положено подвыпившим. Роль «самого пьяного» весьма достойно играл я в старом свитере до самого носа и в бейсболке «Би-Би-Си», подаренной пару лет назад моим английским коллегой. Где нашел ее Коля, оставалось для меня загадкой (сам я пытался было ее найти, после того, как дорогой сердцу головной убор бесследно исчез в неизведанных просторах моей квартиры).
Вечер уложил спать прямо на горизонт румяное летнее солнце. В такое время особенно не хотелось умирать. Я подумал о матери, об отце, у которого, как оказалось, еще будут дети, о Федорове, который наверняка расстроится, узнав о моей смерти: старик успел ко мне привязаться. И не только потому, что я был сыном своей матери. Подобное шеф когда-то испытывал к Руслану… Неужели он опять замкнется в себе? Мать, опять-таки под большим секретом, говорила о его больном сердце.
По-моему, слишком большая доза – еле ноги переставляет.
Я что тебе – врачиха? – обиженно буркнул Коля. – Уколов отродясь делать не приходилось.
Штука, которую мне ввели внутримышечно перед уходом из квартиры, действовала на подобие новокаина: уже отнялось правое бедро. Пока мы дойдем дот места, меня нужно будет нести на руках. Эта инъекция – лишняя предосторожность, я и так бы никуда не убежал. После примененных ко мне «мер воздействия» на геройские поступки почему-то не тянуло.
Где же Даша? Почему ее здесь нет? И знает ли она о том, что произойдет? Или этот белокурый Отелло обманул ее, как и Февральского? Ответов на эти вопросы мне уже не узнать.
Нога отнялась полностью, и теперь наша троица представляла просто потрясающее зрелище. На месте милиционера я бы сразу остановил такую подозрительную компанию. Но где ему взяться, стражу порядка, здесь, на стройке. На стройке… мы стояли возле девятиэтажного дома, строительство которого заморозили еще в прошлом году. «…У администрации нет средств…» дом таращился на нас пустыми глазницами окон и усмехался выбитыми зубами дверных проемов. Тот самый дом, о котором говорила Вера Ильинична. Куда рвался Карло. Где, по всей видимости, похоронен Иван Григорьевич…
Я вспотел, начисто утратив способность мыслить. Что-то должно было произойти. Что-то ужасное. И что-то ужасное должно было произойти со мной.
Ну, все как тогда? – беспечно спросил Коля.
Да. Только на этот раз, чтобы его никто не узнал.
Н и к т о н е у з н а л.
Я инстинктивно дернулся.
Все будет ништяк, - заверил Коля и что-то выудил из кармана.
Что это? – спросил Сергей. Света двух полуслепых прожекторов было недостаточно, чтобы разглядеть предмет.
Серная кислота. Чистая.
Я снова дернулся. Хотел кричать, биться в панике, кататься по земле. Хотелось жить.
В детстве мы с пацанами часто играли в разведчиков. Операции «поимки вражеских диверсантов» и следующие за ними «допросы с пристрастием» происходили обычно в подвалах, к великому недовольству взрослых, ошибочно считавших, что именно в подвалах и происходит «развращение малолетних». Не скрою, иногда в подвал спускались ребята постарше. Там они спокойно курили и изредка, действительно, сеяли семя разврата в наши юные неокрепшие души – показывали черно-белые порнографические открытки, которые нашему доверчивому гражданину так часто предлагали купить подозрительные люди в тамбурах электричек и общественных туалетах. Мы смотрели на размытые снимки с непонятным чувством брезгливости и восторга, а ребята, которые были старше нас на каких-то пять-шесть лет, пускали дымные кольца и с видом искушенных уже абсолютно во всем на свете, рассказывали нам, совсем уже обалдевшим от подобного рода информации, как у них, то есть у женщин, «там все устроено». Но в основном же в подвалах происходили наши шпионские игры. Уже тогда нами широко применялась «серная кислота», как прекрасное средство развязать язык. Мой приятель Андрюха, которому всегда доставалась малопочтительная роль «палача» брызгал «отважному советскому разведчику» Лехе Гордееву в лицо водопроводной водой и ехидно шептал: «Ну что, шпион, теперь-то тебя уж точно родная мама не узнает!».
Сегодня пытки и серная кислота были настоящими. И меня действительно не узнает мама на опознании в морге…
… а сторож?
Ну, ты меня обижаешь! – мне показалось, что Коля даже надул губы.
Еще утром договорились. Пол ящика водки! Он уж, поди, дрыхнет без задних ног.
Проверить бы все равно не помешало.
Да ладно тебе!
Тем временем, за забором продолжалась жизнь: машины носились, ведомые своими озабоченными хозяевами, что спешили домой к вечерним новостям, любимой женщине или стакану водки, мамаши зычными голосами скликали своих заигравшихся допоздна детей. Жизнь продолжалась. По одну сторону забора она неслась вперед, подобно локомотиву, по другую – тянулись долгие и густые, словно карамельный туман, часы ожидания собственной смерти.… Если кошмары измеряются в земном времени, то мой уже близок к концу.
Что-то треснуло в темноте. То ли щебень под чьими-то осторожными ногами, то ли еще что. Ночь несет за собой множество звуков, природа которых не всегда бывает нам понятна. Эта зверюга-страх вольготнее всего чувствует себя именно ночью.
Ты слышал?
Что?
Ходит, как будто кто-то…
Да ну тебя к лешему.
Значит, не один я слышал этот звук. Не знаю, как лучше объяснить, но вдруг я почувствовал волны страха, исходящие от Коли. Сергей, напротив, был спокоен.
Давай заканчивать скорее, - поторопил своего помощника Сергей.
Не нравится мне что-то здесь с е г д н я… - пробормотал Коля.
Что, боишься призрака профессора? – усмехнулся не ведающий страха ковбой.
Давай покурим, - предложил Коля.
Да ты что, сдурел?!
Правильно, подумал я. Любое дело должно начинаться с перекура. Даже если это дело – убийство…
А мы аккуратненько.
Ты что, такой болван или терпение мое испытываешь?! – Сергей схватил его за грудки и злобно зашипел: - ты что, забыл, з а ч е м мы сюда пришли? Потом будешь курить сколько угодно!
Я молил небо, чтобы Коля не послушался своего босса. Небо услышало мою молитву, и крошечная надежда на спасение родилась в пламени Колиной зажигалки. Вдруг сторож, вопреки их ожиданиям, не спит в дрезину пьяный, а посчитает нужным заглянуть на огонек сигареты, которую Коля неудачно маскировал в кулаке.
Придурок жирный! – зашипел Сергей и влепил Коле по зубам, погасив заодно и сигарету.
Разлад в лагере противника был мне по душе. Еще немного и эти упыри совсем обо мне забудут.
Снова раздался треск, но уже близко – где-то возле бетономешалки, шагах в двадцати.
Вот, слышал? Если это сторож, я тебя сам лично завалю и оставлю гнить в подвале вместе с этим вот придурком, - он указал на меня, сидящего на корыте для цемента.
Коля тяжело вздохнул.
Может, это кошки… или собаки бродячие? – высказал робкое предположение он. – Тут их на стройке всегда полно.
И тут мы услышали шаги. Настоящие шаги. Медленные, крадущиеся. Мы были не одни на стройке.
Слышал? – как-то уж слишком тихо проговорил Коля.
Неужели, сторож? – голос нашего ковбоя утратил былую уверенность.
Сторож не может… - выдавил из себя Коля.
То есть, как это не может? – нехорошим голосом спросил Сергей.
Я, кажется, понял, в чем дело.
Боже мой! – сокрушался Сергей. – С кем я связался! Ну почему, почему ты такой жадный? – пытался вразумить он Колю. – Тебе что, так была нужна эта водка? А?
Коля лишь сопел своим огромным «насосом».
И куда же ты дел тело?
Коля указал на подвал.
Что за кретин! – констатировал Сергей и пожал плечами, - Ладно, бери этот мешок с дерьмом и тащи к остальным.
Сердце, которое, казалось бы, уже успокоилось, вновь прибавило оборотов.
Коля направился ко мне. Я принялся колотить действующей ногой о ржавое корыто. Корыто отзывалось глухим «бум-бум…». Жуткий набат. Соло на корыте в исполнении Гордеева. Дирижирует маэстро-смерть… Шум был небольшой, но и этого было достаточно, чтобы услышал тот, кто шуршит гравием неподалеку от нас.
А ну, успокой его! – приказал Сергей.
Коля скинул ремень и связал им мне ноги. Я продолжал борьбу за жизнь, извиваясь, как червяк.
Вновь мы услышали шаги. На сей раз, это были шаги быстро удаляющегося человека.
Ну, все, скот ты этакий! – Сергей с чувством двинул Коле под зад, -теперь он вызовет ментов, а сам, глядишь, проследит нас. И все из-за тебя! Пшел быстро! Догнать и притащить сюда! Ну, живо!
Но…
Да ты что, издеваешься?!
Коля взял разбег.
Эй! – окликнул его Сергей.
Дуболом с готовностью выдрессированного пса оглянулся.
Держи! – ковбой полез в карман ветровки и вытащил небольшой короткоствольный пистолет, обладающий, несомненно, большой убойной силой.
На всякий случай, - он бросил оружие Коле, который ловко его поймал и скрылся в темноте. Теперь мы слышали лишь его тяжелые шаги.
Надо было самому идти, - сокрушался Сергей, - а то этот со своими страхами еще чего в штаны по дороге наложит, - объяснил он мне.
Я понимающе кивнул.
Замочить человека для этого ублюдка – аки два пальца обмочить, но нечисти всякой боится, словно дитя малое.
Раздались торопливые шаги, и перед нами возник Коля. В свете прожектора было видно его волосатую морду, мокрую от пота. Он вспотел толи от бега, толи от страха.
Нету там никого, - сообщил он нам, но по тому, как бегали его маленькие глазки, я понял, что эта обезьяна нам врет.
Сергей это тоже понял.
Вот видишь, - обратился он ко мне, словно к старому приятелю, - я же тебе говорил.
Я, соглашаясь, покачал головой. Будь у меня возможность согласиться вслух, я бы это сделал.
Шаги раздались так близко, что я вздрогнул.
Ну? – Сергей подошел вплотную к трясущемуся от страха Коле и влепил ему пощечину. – Так ты говоришь, ссыкун позорный, что никого нет?
Коля, этот волосатый монстр, сам способный напугать кого угодно, трясся, словно маленький мальчик, которого жестокая бабушка частенько запирала в темной комнате. Мне вдруг показалось, что так оно и было.
Смотри на это ничтожество! – вновь обратился ко мне ковбой. – Однажды он посмотрел видик про каких-то вампиров и всю ночь просидел со включенным светом.
Бедный Коля, униженный своим боссом, глухо зарычал, словно ротвеллер, на которого впервые надели намордник. Мне было его жаль.
Что, милый? – продолжал куражиться Сергей. – боишься, что профессор и сторож, которых ты замочил, восстали из мертвых и разгуливают по стройке в поисках свежей крови?
Коля совсем сник. На него жалко было смотреть.
У-ууу! – Сергей скорчил страшную рожу. – Где наш обидчик? Где наш убийца? Мы высосем его мозг!
Перестань, - взмолился Коля.
Призраки… - замогильным голосом вещал Сергей. – Жестокие вурдалаки. Чудовищные псы… Бешеные с желтыми глазами. С клыков капает пена.
Происходило что-то кошмарное. Сергей словно вошел в транс: ноздри его широко раздувались, глаза блестели от возбуждения, пальцы хищно сжались. Он кружил вокруг всхлипывающего Коли, рычал, скалил зубы… Он наслаждался. Я вспомнил, что мне рассказывала Таня. Садист, настоящий садист.
… только не собаки. Прошу, только не собаки. Не соба-ки, - плакал Коля.
Ага! Ты помнишь, да? Помнишь? А?
Прекрати, пожалуйста, прекрати…
Что, ссыкунок? Тебе часто снится профессор? И его пес. Его чудесный пес. Его мертвый пес.
Не-ет… - Коля упал на землю и захлебнулся в плаче. Это были слезы не взрослого человека, хладнокровного убийцы. Это было нечто другое. Так плачут маленькие дети. Это было что-то из прошлого. Из прошлого, о котором не хочется вспоминать.
Мертвый дог. К тебе ночью часто приходит старый мертвый дог?
Не-ет!
Мертвый? Я ничего не понимал, а потом вдруг вспомнил о кровоточащей лапе собаки, о том, какой затхлый запах издавал Карло. Неужели он вправду вылез из могилы?
А т о т пес? К тебе часто он приходит? Да Коля? – сладко спросил Сергей. – Тот, который покусал тебя в детстве? Из-за которого ты заикался до четырнадцати лет, из-за которого у тебя до сих пор не было женщины.
Нет! Нет! Нет!!!
Ты думаешь, я ничего о тебе не знаю, Коля? Ты заблуждаешься, мой дорогой. Я обязан знать все!
Это неправда, неправда…
А шрамы на спине? А твоя неприязнь к собакам? А твой с т р а х перед ними?
Теперь я знал, почему Коля так много позволяет Сергею. Этот подонок знает, на какую кнопку следует нажать, если машина выходит из повиновения. И когда это случалось, делал с удовольствием.
Собака, - Сергей хрипел и брызгал слюной, - которую на тебя натравливал твой собственный отец, -р-рр! Гав!
Перестань, Сергей, пожалуйста.
Поэтому ты стал таким большим, сильным и безжалостным, да? Только собаки, мерзкие, с мокрыми носами и виляющими хвостами могут тебя остановить. Собаки и те страшные зубастые существа, что живут в твоем воображении… Те, что приходят ночью и пьют кровь у маленьких детей. О них ты слушал сказки каждый вечер? Да? А под окном выла собака. Та самая, которую так любил твой отец. Что однажды взбесилась и набросилась на тебя. Отец ее застрелил тогда, но собака приходила каждый вечер под твое окно и выла, выла…
Перестань, папа, ну пожалуйста, папочка… - захлебывался слезами безжалостный убийца Коля. Он снова вернулся в свое ужасное детство и хотел лишь одного – чтобы папа его не пугал.
Откуда Сергей может знать такие подробности из жизни Коли? Ведь это глубоко личное. Я с ужасом смотрел на этих двоих безумцев, которые еще несколько минут назад собирались меня убить, а сейчас, похоже, забыли обо всем, кроме выяснения своих отношений, и не мог понять, кто из них более безумен – Коля со своими детскими страхами или Сергей, которому в радость причинить боль другим. Этот дикий спектакль, невольным зрителем которого я стал, похоже, близился к своему апофеозу: пружина, которую старательно взвинчивал Сергей, вскоре должна была распрямиться. И последствия этого могли быть самыми непредсказуемыми…
А теперь – пшел отсюда! – с презрением произнес Сергей. – Подождешь у забора. Будешь следить за тем, чтобы никто не вышел на территорию стройки. Ну, вали!
Коля продолжал бесформенной грудой лежать на земле. Огромные его плечи мелко вздрагивали.
Ну, ты еще здесь, падаль? Мотай, говорю. Сам тут со всем справлюсь.
Легче от этих слов мне никак не стало.
Ну, иди же, или я снова начну рассказывать про собак, - весело сказал садист.
Коля медленно приподнялся. На его опухшем от слез лице появилось отсутствующее выражение. Я понял, что ни Сергея, ни тем более меня сейчас для него просто не существовало.
Я не пойду, папа, - медленно, словно во сне произнес он.
Нет, дорогой мой, ты пойдешь, - настойчивость Сергея была безгранична. Впрочем, как и жестокость.
Папа, но там же…
Я первый раз видел так близко душевнобольного.
Кто там, мой милый? – участливо склонился над ним Сергей.
Там… - Коля никак не мог произнести это слово.
Кто? – Сергей обнял огромное тело и теперь медленно покачивал из стороны в сторону, словно баюкал ребенка.
Там…
Собачка?
Коля вновь начал плакать. Сергей принялся его успокаивать.
Ну-ну, - говорил он с нежностью в голосе, - нет там никого.
Нет есть! – с упрямством, свойственным только маленьким детям, настаивал Коля.
А я говорю, что нет.
Есть…
Коля, похоже, начал успокаиваться – Сергей взял на вооружение правильную тактику.
Ну хорошо, - согласился он. – Посиди здесь, или же нет, лучше помоги перенести е г о, - он ткнул пальцем в меня, – в подвал.
Тут мы опять замерли: где-то совсем рядом кто-то снова ходил. И дышал… Хриплое дыхание… Совсем не такое, как у человека… я вдруг ощутил, как на моей голове, поднимая бейсболку, встают волосы.
Коля тоненько захныкал.
Но ты же говорил, что о н а не придет. Никогда не придет… - осуждающе произнес он, обращаясь к Сергею. – Зачем ты обманывал, папа?
Сергей и сам был растерян. Похоже, то, о чем он с таким жаром рассказывал всего минуту назад, начало сбываться. Кошмар оживал и принимал реальные черты. Что-то ужасное кружило вокруг нас в темноте.
Что-то из Колиных снов…
Ты же говорил…
Заткнись, придурок! – рявкнул Сергей и начал ощупывать себя в поисках пистолета. Наконец, он вспомнил, что отдал его Коле.
Дай пистолет.
Ты же говорил, что она не вернется! – слезы обиды блеснули в маленьких Колиных глазках. – Зачем ты ее снова позвал?
Сергей грязно выругался.
Пистолет, - снова потребовал он.
Коля достал оружие, но, похоже, не собирался возвращать его Сергею.
Теперь шаги и хриплое дыхание раздалось позади нас. Как по команде мы оглянулись, но свет прожектора мешал нам что-либо увидеть. Пистолет в Колиной руке ходил ходуном, и я понял, чего боялся Сергей.
Коля, отдай пистолет, - ласково попросил он.
Нет, - трусливая обезьяна направила ствол на своего босса. – не подходи. Ты с ней заодно!
Да нет же, дурашка, - попытался превратить все в шутку Сергей.
И сделал несколько шагов вперед. Коля пятился в темноту.
Дикий рев и выстрел раздались одновременно. Очевидно, Коля с перепугу дернул спусковой крючок. Судя по тому, как отбросило назад Сергея, не было сомнений в том, что он уже не жилец. Но в тот момент я совсем не обратил внимания на это, гораздо больше поразил меня этот рык, чудовищный голос восставшего из ада демона. Кровь застыла у меня в жилах.
А! – крикнул Коля. – Что это?
Похоже, он и сам уже не верил, что подобное происходит на самом деле.
Рев раздался уже ближе. Что-то приближалось к нам. Коля заверещал, словно раненый заяц. Я упал с корыта и попробовал ползти, извиваясь, словно дождевой червь на рыболовном крючке. Внезапно погасли оба прожектора. Мы оказались в полной темноте. Сердце готово было выскочить из груди. Подобного ужаса я еще никогда не испытывал в жизни – что-то неведомое, из самых темных глубин подсознания приближалось к нам. Страшнее самой смерти, идо имело такой голос.
В следующую секунду я был подхвачен на руки, и кто-то сильный перенес меня к забору. Я, наверное, охрип, потому что кричал под пластырем изо всех сил. Затем этот кто-то снял с меня все путы, разрезав их ножом. Кровь хлынула в пережатые вены с такой силой, что в них закололо.
МММ!!! – этим я хотел сказать неизвестному спасителю, что мой рот все еще заклеен пластырем.
Он снял и пластырь, потому что руки меня не слушались.
Тсс! – раздалось рядом с моим ухом, только я собрался открыть рот.
Что происходит? - шепотом спросил я. – Кто вы?
Да тихо ты! – шикнули на меня.
А-ааа!!! – раздалось в темноте. – Сгинь! Сгинь!
Колин голос приближался. Он приобрел визгливые интонации.
Да что, черт возьми, происходит?
Помолчи.
Вспышка выстрела осветила ночь метрах в десяти от нас.
Спасите! – орал не своим голосом Коля.
Он снова выстрелил. В ответ раздалось все то же хриплое рычание из преисподней.
Слушайте, что это за нечисть?
Мне ничего не ответили. Я попробовал подняться, но меня усадили на место.
Дайте ему очки, - раздался негромкий голос совсем рядом с нами.
О приборах ночного видения я имел довольно смутное представление, но когда какую-то штуковину нацепили мне на голову, я сразу же понял, что это один из них. Ночь вдруг сделалась зеленой, и все предметы стали видны на расстоянии ста метров. Я сразу же увидел колю, который несся, спотыкаясь о неровности почвы, от огромного пса, в котором я сразу же узнал Карло. Я представил, какой ужас переживает сейчас бандит, считавший, что дог давно мертв. Мне стало жаль Колю.
Прекратите это, - я повернулся к своему спасителю.
Это был молодой парень, одетый в камуфляж без нашивок. Еще один сидел чуть поодаль от нас. На его голове так же был прибор ночного видения.
Уже поздно, - сказал он.
Коля побежал к подъезду и скрылся в нем. Карло с неумолимостью возмездия последовал за ним. Через несколько минут мы увидели, как два тела – собачье и человечье выпали из окна шестого этажа. С глухим стуком они упали на землю совсем неподалеку от бездыханного тела, которое когда-то было неотразимым Сергеем. Карло отомстил за своего хозяина, а Коля уже никогда не будет бояться собак…
А почему Карло так громко рычал? – спросил я у спецназовца
Он молчал. Я повернулся, но рядом со мной никого не было. Я даже не заметил, как они исчезли. Что за наваждение! Я поднялся на ноги, которые уже немного отходили и снова готовы были мне служить.
Насколько мне было известно, милиция не исчезает просто вот так, оставив на месте преступления единственного свидетеля. А может, это и не милиция вовсе? Я поежился, то ли от холода, то ли от чего другого.
И тут вдалеке, словно в американском фильме, раздалась сирена. Прохожие, услышав выстрелы и крики, вызвали стражей порядка.
Не знаю почему, но я посчитал, что оставаться и ждать появления милиции мне вовсе не зачем. Мне не хотелось отвечать на многочисленные вопросы, которые мне, несомненно, будут задавать. Я чудовищно устал и хотел совсем немногого – напиться, принять ванну и завалиться спать лет на сто, оставив на утро все дела.
Я подошел к трупу Сергея. Да, бесславный конец для ковбоя – в его груди была дыра величиной с кулак, светлая ветровка насквозь пропиталась кровью. Бегло осмотрев карманы Сергея, я прихватил его бумажник, плотный конверт, весь перепачканный кровью, и несколько ключей на брелоке. Затем я подошел к двум другим трупам. Голова Коли была размозжена о кирпич, и меня чуть было не вырвало. Коля упал на Карло, придавив его своей тяжестью. Я также осмотрел карманы бандита. Кроме нескольких безделушек, которые этот мелкий злодей прихватил у меня в квартире, я не нашел ничего интересного. Гораздо любопытнее я нашел маленький приборчик, укрепленный на ошейнике Карло. Осторожно касаясь обмякшего собачьего тела, я снял прибор. Скорее всего, это был синтезатор голоса с мощным микрофоном.
Затем я поднял сумку, которую так заботливо и тщательно упаковывал Коля, и покинул место преступления. Около забора я снял чудо-прибор со своей головы и спрятал его в сумке. Только после этого я вышел на тротуар. Сирена выла где-то совсем рядом. Пришлось поторопиться. Дворами я добрался до своего дома. Я уже собирался зайти в подъезд, когда меня окликнули.
Алеша, я целый день пытаюсь вас найти. Карло пропал.
Мне нужно многое вам рассказать, Вера Ильинична, - устало произнес я. – Только завтра, ладно?
Бейсболку я надвинул на самые глаза, чтобы она не могла увидеть моего лица.
Вы знаете, где Карло? – спросила старая женщина.
Да, - я помедлил, все равно придется это сказать. – Он мертв.
