Я говорю: хватит! Меня слушают стены.
Рву на себе платье. Да, лучше бы вены.
Мне б распахнуть объятья — до самого горизонта,
Мне бы взлететь опять над сонмом кварталов сонных.
Мне бы расправить крылья — только где эти крылья?
Помнишь, как мы сложили их — в облаке серой пыли?
Помнишь, как мы любили?
Как сами себе законы писали той дивной осенью:
Не прикасаться к живому, пока смерть под сердцем носишь.
Пешком по пустыне выжженной. Теперь-то мы все учёные.
Когда я скажу, что выжила, небо не станет чёрным.
И все-таки я выжила. Смотри на меня! Смотри же!
Не подходи ближе!
Сосуд моего терпения пеплом до края полон.
Когда догорит последнее, молчание станет золотом.
Плавиться будет долго — лавой под платьем плоти.
Звука мне не исторгнуть: воздух как пластик плотен.
Слушай меня! Слушай! Хрипом рвется наружу
Мой ледяной ужас.
Дальше всё будет хуже.
Дальше всегда хлеще. Хлещет из ран явью.
Если дышать легче, лечит не расстоянье.
Память отбросив, выносив смерть, как дитя в утробе,
Я из-под земли выросла, сама себе став надгробием.
Я камень, скала, булыжник, я — вулкана зловещий рокот.
Смотри на меня! Я выжила.
Смотри же — и будь ты проклят.
