Ночь-полно́чь. Она в одной сорочке
рвётся в стужу с валенками в сад:
– Да пусти ты, ирод! Там же дочки
на морозе бо́сые стоят!
… Плачь – не плачь, берёт война без спросу
в дар себе не только сыновей.
Три девчонки было – три берёзы
посадил под окнами Матвей.
Боль прядёт причудливую пряжу:
год какой Матвеева жена
ленточки берёзам в косы вяжет,
сказывает сказки до темна.
… Ночь-полно́чь…
– Пусти!
– Вертайся щас же!
Что ты, баба, тронулась умом?
Всё к чертям срублю! – Матвей ей скажет
и шагнёт за двери с топором;
вынет папиросы, чиркнет спичкой…
Вот и злоба враз на нет сошла.
… Первая берёзка – невеличка:
Стася в мать росточком-то была.
Деревце, что рядом, то повыше
и маленько ладней остальных:
к старшенькой – красавице Ирише –
не один посватался жених.
А вон ту берёзку любят птицы:
пела Груня дюже хорошо…
С фронта он в июле воротился,
в дом пустой – целёхоньким пришёл.
Три берёзки. В трёх стаканах крепкий
мутный самогон. За упокой.
Постучит война в окошко веткой,
будто тонкой девичьей рукой.
… Наметёт к утру. В одной сорочке
горюшко крадучись выйдет в сад,
где замёрз в сугробе этой ночью
трижды в сердце раненый солдат.
