Наши шефы, шестой
А», соревновались с шестым
Б» — кто лучше и быстрее поможет одеться в раздевалке своим подшефным.
И вот после звонка мы помчались в раздевалку, и тут началось это одевалочное соревнование.
Два шестых уже ждали своих первоклассников.
Очень строгое жюри устроилось на подоконнике, чтобы лучше видеть.
Пятьсотсвечовые лампочки вкрутили дополнительно к дневному свету.
Самодеятельный школьный струнный оркестр расположился невдалеке.
Оркестр грянул — и пошло!
Ох, что тут было!
Моим шефом был Светик Костров.
Он очень волновался.
Как только я подбежал к нему, он заорал:
— Давай ногу!
Ну!
Ногу давай!
Суй в ботинок ногу и не рассуждай, малыш!
Нужно быстрей!
Ты быстрей можешь?
Ну! — С трудом он запихивал мою левую ногу в правый ботинок, и я не рассуждал. — Не везёт, вот напасть! — ворчал он и тряс меня за ногу изо всех сил.
Но я держался за вешалку и не падал.
Вешалка качалась, и сверху падали шапки.
— Давай другую ногу!
Побыстрей!
Ну!
И не рассуждать!
— Как же я тебе другую ногу дам? — сказал я. — На чём же я тогда стоять буду?
— Не рассуждай, малыш, много ты понимаешь!
— Отпусти мою ту ногу, — сказал я, — тогда я тебе дам эту.
— Ну, быстрей давай, не рассуждай!
Теперь он стал напяливать левый ботинок на мою правую ногу.
И я ему сказал об этом.
— Не заметят, — отвечал он, — раньше нужно было говорить, малыш!
Не время рассуждать, пойми.
Где шапка?
Шапка где твоя?
— Да вон Васька её нацепил.
— Чего это он?
Ну, даёт!
Ладно.
Некогда тут рассуждать.
Бери Васькину!
И побыстрей!
— А Васькину вон только что сейчас Пчёлкин надел…
— Хватай тогда Пчёлкина шапку.
Быстрей!
Где она?
Какая?
Покажи мне.
Вот не ожидал… никак не ожидал, что может так с шапками получиться!
— И Пчёлкиной уже нет, — говорю, — ни одной шапки нет, все расхватали…
— Без шапки иди!
На авось!
Выручай своего шефа!
Что творится!
Мы пропали!
Проиграли!
Вот досада… Э-э-э-эх! — Он очень суетился и вспотел.
Светик ловко надел на меня пальто, и пальто было тоже чужое.
И я сказал ему об этом.
— Не снимать же его, малыш!
Где мы тут сейчас найдём другое?
Бодрей держись!
Не дрейфь!
Улыбайся жюри!
Как будто ты в своём пальто!
Давай!
И я побежал.
На авось.
Пальто толстяка Вовки Ивина висело на мне мешком.
Нестерпимо жали мои собственные ботинки.
— Здравствуйте, — сказал я жюри.
— У тебя с одеждой всё в порядке? — спросил член жюри.
— Так точно, всё в порядке, — сказал я по-военному.
Он смотрел на моё пальто, а я ему улыбался.
— А где шапка? — спросил он.
— А я закалённый, — сказал я, улыбаясь.
— Как это понять?
— Я в школу без шапки пришёл, — сказал я, улыбаясь.
— Ишь ты, предусмотрительный, — сказал член жюри.
— Так точно, предусмотрительный, — сказал я по-военному.
— И всегда ходишь в школу без шапки? — спросил член жюри.
— Всегда, — сказал я, улыбаясь.
— Ишь ты, — повторил член жюри.
Он не знал, как со мной поступить: засчитывать или не засчитывать, и внимательно посмотрел на мои ботинки, — зашнурованы неплохо, ишь ты!
— Неплохо, — сказал я.
— Так все без шапок придут, — сказал он.
— Придут, — сказал я.
Тогда он сказал (в какой раз!):
— Ишь ты!.. — И добавил: — Иди.
Но другой член жюри спросил:
— Ты своё пальто надел?
В это время подскочил Вовка Ивин в моём пальто.
И все члены жюри зароптали на своего придирчивого товарища, чтобы он не задерживал молодцов, которые чуть ли не самыми первыми оказались одетыми.
И тогда придирчивый член жюри тоже мне улыбнулся понимающе.
Я нашёл Ваську и сказал ему:
— Побольше бы таких соревнований — тогда бы все мы научились надевать свои собственные вещи быстро, как военные по тревоге.
И Васька согласился.
— Быстрые,
Костров, у вас ребятки! — сказал придирчивый член жюри моему шефу.
Светик застеснялся, надо же!
Слезу даже смахнул.
Подбежал ко мне, руку пожал.
И то же самое сказал: побольше бы таких соревнований, в другой раз не подкачаем.
— Ни за что не подкачаем в другой раз, — сказал я.
Вдруг объявили:
— Представителям шестого
А» вместе с подшефными выйти на середину круга, и пусть ваши ловкие и быстрые ребятки пройдут под гром оркестра, чтобы мы все могли на них полюбоваться.
Самодеятельный струнный оркестр из всех своих балалаек грянул марш, а мы зашагали по кругу.
Жали мои ботинки ужасно, а Вовкино пальто болталось на мне и крутилось.
С Вовки валилась шапка, и он поминутно её поправлял.
И с другими нашими ребятами тоже творилось невообразимое.
Ведь я был не один в жалком виде.
— Шагай, не рассуждай, малыш, — сказал мне Свет Костров.
Кругом все хохотали.
И тогда мы с Вовкой засмеялись со всеми вместе.
