Торжественный день столетия от основания града св Петра

Кто там, подобная деннице

В венце горящем над главой,

В величественной багрянице

Блистает в славе над Невой?

Столетня юность с красотою,

С улыбкой важность в ней цветет;

В деснице дань она несет

Богоподобному Герою,

Не призрак ли я зрю теперь?

Нет — зрю Петрополя я дщерь.

«Сто лет, потомки восхищенны! —

Так дщерь престольна вопиет, —

Сто лет уже, как град священный

Возник из тьмы ничтожной в свет.

И кто? какой сей дух небесный,

Дух приснопамятный в веках,

Одушевя недвижный прах,

Воздвигнул стены толь чудесны?

Немврод? — Орфей? — иль Озирид?

Нет — Петр, полночный наш Алкид.

О полубог полувселенной,

Живый востока в высоте!

Сойди! Сойди с горы священной!

Се возрождённый в лепоте

Взывает росс в гремящем лике!

Се дышит он хвалой к тебе

И славу воздает судьбе,

Как первозданный, в шумном клике!

О тень! божественная тень!

Да будет свят навек сей день!

В сей день, толико мне желанный,

Праправнук августейший твой,

Небесным сердцем одаренный,

Екатерины внук драгой,

Предыдя в блеске славы ратной

Потомственным твоим полкам,

Велит торжествовать громам.

Вдруг гром в полках гремит трикратный;

Вдруг миллионом повторен:

»О Петр! — живи! — ты нам священ".

Живя ты в вечности, — в том мире,

Живешь еще и в сих веках;

Ты жив в громах, — жив в тихой лире

Ты жив в державе, — жив в душах,

Ты в чувствах вечен и негиблем,

Так памятник твой свеж и юн;

Храм грома, — там горит перун;

Храм правды, — он вовек незыблем;

Храм мирных муз, — тебя он чтит.

Великий! — всё тебя твердит…

Дивятся царства изумленны,

Что столь огромный сей колосс,

На зыбкой персти утвержденный,

Через столетие возрос.

Вселенной чудо, храм Дианы

Для блеска и твердыни сил

Три века с златом поглотил;

А здесь не храм — но град державный

Престол полмира, через век

На степень доблести востек.

Гордящась чистыми струями,

Препоясующа сей град

Нева, чуждаясь меж стенами,

Мне мнится, хочет течь назад;

Чело зелено воздымая

Из-под волнистых кровов вод

И разверзая влажный свод,

Недоумеет, взор вращает.

Вдруг глас раздался волновой,

И гул помчался над водой:

«Как? Стены предо мною ныне!

Ужель в стенах бегут струи?

Мне кажется, в иной долине

Пустынны я вела край.

Доселе сосна, ель тенисты

Гляделися в моих водах;

Досель теснились в жидкий прах

Граниты стропотны, лесисты,

Где волчий взор в дубраве рдел,

Как огнь в зелену ночь горел.

А ныне там, где скромно крались

Рыбачьи челны близ брегов,

С бесценным бременем помчались

Отважны сонмища судов.

Ермий, сей купли вождь, со славой

Развешивая легкий флаг,

Меж полюсами на зыбях

Летит с гордыней величавой,

Летит то с севера на юг,

То с запада в восточный круг.

Досель страшились робки боты

Предать себя речным водам,

А ныне ополченны флоты

С отвагой скачут по морям;

Кипящу бездну рассекают,

Хребет царя морей нагнув,

И, звучны своды вод давнув,

Пучину славой наполняют.

Но кто виновник их побед? —

Сей ботик, 1 — их почтенный дед…

Доселе, дебри где дремали,

Там убран сад, цветет лицей;

Где мертвенны утесы спали,

Там, из могилы встав своей,

Скудели в зданиях багреют;

Где ил тонул под серым мхом,

Там прянул водомет сребром;

Там куполы в огне краснеют;

Там стогны в мрачну даль идут

Или стражницы твердь секут.

Бессмертный! кто тебе подобен!

Зевесов иль Филиппов сын

С тобой равняться б был удобен

Иль Цезарь, римский исполин!

Их памятник — бесчеловечность;

А ты — урок дал естеству,

Как ты подобен божеству;

Ты пройдешь целу славы вечность,

Подобно как Нева меж рек», —

Рек невский гений и потек.

Так, россы! — зрите ль, что вершины

Надменных гор перед Петром

Поникнувши легли в долины

И пали в страхе ниц челом,

А тамо, где долина крылась,

Возникнул холм, напружа дол,

И холм в блестящу твердь взошел?

Так точно гордость низложилась,

А дар души из тьмы воззван,

Ценен, — возвышен, — осиян.

Се там хранилища закона

В священном ужасе стоят!

Се там Паллады, Аполлона

И муз святилища блестят,

Где усмирял он древню дикость

И злобу стер, где змий шипел,

Где самый рок он одолел,

Открыл души своей великость

И всё, едва не всё возмог,

Как полпланеты полубог.

Се храмина,3 чертог законов,

Отколе боголепный глас

Решил судьбину миллионов;

Отколе не единый раз

Пылал перун, сопутник славы,

Карал вражду внутри и вне;

Отколь престолам, — царствам, — мне, —

Векам — твердилися уставы!

Се славы колыбель! о росс!

Чудись, как в славе ты возрос!

О Первый Петр! во всем ты первый,

Хоть кратко факел твой светил;

Но твой праправнук, внук Минервы,

В себе его возобновил;

А ты, — ты в климатах безвестных;

Се гроб! — тут спит твой прах;

Тут торжествую — во слезах.

Ужасна тень! — зри с гор небесных!

Се дань на гроб сердца кладут!

И благодарны слезы льют!

Но, о премудрый основатель!

Одних ли сих творец ты стен?

Одних ли сих чудес ты здатель?

Народ тобою сотворен;

Народ — трофей в трофеях главный!

А ты — России всей творец.

О росс! благословляй венец

Петровых стен столетья славный!" —

Так дщерь Петрополя рекла

И жертву с страхом воздала.

Май 1803