Богодухова Анна Сергеевна
Псевдоним: Anna Raven
«Спутница»
(сказка по мотивам рассказа «Поле битвы», в двух действиях)
Июль, 2022
Действующие лица:
Герцог Мансор (Мансор) – храбрейший человек королевства, смутьян и шутник, скрывающийся после особенно острых шуток в храбрости на полях сражений и войнах.
Хель – мистическая сила, служительница смерти, спутница Герцога Мансора.
Слуга – слуга Герцога Мансора, служил господину всю свою осознанную жизнь.
Офицеры герцога Мансора – три доверенных лица Герцога.
Солдаты
Враги
Действие первое.
Сцена 1.1
Военный лагерь Герцога Мансора. Офицеры, явно скучая, ожидают самого Герцога. Солдаты проводят последние приготовления, укрепляют шатры, начищают оружие, кто-то крутится около полевой кухни. Всё пропитано бравым настроением, духом храбрости. Повсюду лязг железа, смешки. Разворачивают и укрепляют знамёна, всё в суете, но в суете как будто бы дружественной.
Солдаты.
Славный день храбрецов ожидает,
И в нём каждый проявит себя.
Смерть над полем подстерегает,
И завтра, наверно, примет меня.
Но что значит смерть,
Когда родную твердь
Ощущаешь ты под ногами?
Матери, жёны со слезами
Провожали нас в дальний поход.
Но что слёзы эти в дни славы,
Когда грозная битва идёт,
Где и мёртвые мы будем правы?
Офицер1 покачивает головой с тихой улыбкой, слушая солдат. Он хорошо знает войну, и знает необходимость этого предбитвенного настроения. Офицер 2 едва заметно водит плечами: ему не по себе от солдатских приготовлений и от отсутствия Герцога Мансора.
Офицер3 (подхватывает).
Сегодня небо ещё в тишине,
И земля тиха родная.
Но завтра, на ранней заре
Начнётся битва – битва святая!
Солдаты (с воодушевлением).
Грянет на землю, нас сотрясёт,
Жизни наши лихо поднимая.
Но мы восстанем и пойдём вперёд:
Под нашими ногами твердь родная!
И за неё одну мы в день славы
Головы сложим все как один.
И мёртвыми останемся правы,
Дух наш общий и смысл нам един!
Офицер3 делает знак двум другим офицерам, не разделяющим восторга от грядущей битвы. Но они повинуются.
Офицеры и Солдаты.
И что нам значит смерть,
Когда родную твердь
Ощущаешь ты под ногами?
Матери, жёны со слезами
Провожали нас в дальний поход,
Но что слёзы эти в дни славы,
Когда грозная битва грядёт,
Где и мёртвыми мы будем правы?
Солдаты продолжают приготовления. Офицеры, не сговариваясь, отходят от них чуть дальше.
Сцена 1.2
Офицер1.
Когда же прибудет Герцог Мансор?
Обещался он быть ещё к утру…
Офицер2.
Может быть. Пошлём навстречу ему…
Офицер3.
Да полно! Скрывает он очередной позор!
Офицеры переглядываются.
Что, не слышали вы, что он сотворил у короля?
При дворе его, не постеснялся даже власти!
Офицер1 (мрачно).
Слухи редко доходят до меня.
Офицер2.
Что, опять увлёк кого-то лживой страстью?
Проспорил кому-то иль проигрался?
Офицер3.
В очередной раз он нарвался.
Спутался, сбился, лик свой показал,
И, чтобы король его не покарал,
Отправился в бой, в грозную битву.
Офицер1.
Не новость это, как не новость молитвы,
Что читаете вы перед боем!
Офицер3 (не смущаясь).
Да, я очень смерти боюсь,
И молюсь – признаюсь!
После молитвы спокоен.
Офицер2 (в нетерпении).
Так что же сделал Мансор?
Какой ему на этот раз позор?
Каждый раз, свершивши злое дело,
Он уходит на войну,
А отметившись смелым,
Возвращается ко двору!
Так что на этот раз?
Офицер1.
Не верьте в слухи, вы умны!
Офицер3.
Слухами дворы полны!
А дело было так: Мансор увлёк собою
Дочь самого принца!
Офицер2 (со смешком).
Представляю, как принц разозлился!
Ей же скоро в брак вступать с другой землёю!
Офицер1.
Всё слухи! А если бы и нет, то не наше это дело!
Наше: держаться завтра смело,
И солдат вести за собою.
Офицер3.
Мы дело знаем – будь покоен!
Только если слухи это,
То зачем он к нам направил ход?
Говорит, что за победой,
Но мы все знаем – врёт!
Он никогда войны не искал,
Когда гнева двора не боялся.
А это значит – герцог попал,
Герцог нарвался!
Офицер2 улыбается – ему весело от слухов и препирательств между Офицерами1 и 3. Офицер3 чувствует себя триумфатором. Офицер1 не находит слов для возражения.
Офицер1.
Участвовать в сплетнях ваших я –
Боле не желаю! Это позор!
Впредь прошу не посвящать меня…
Его перебивают. Солдаты, оставив свои приготовления, подрываются все, как один с места, поворачиваются и торопятся приветствовать всадников – три лошади. Впереди герцог Мансор – гордый своим величием, за ним закутанная фигура-всадник, позади – Слуга.
Солдаты.
С нами Герцог Мансор!
Сцена 1.3
Солдаты и офицеры радостно бросаются к Мансору, ликуя от его приезда. Мансор держится с почтением и вежливостью, кивает солдатам, но взгляд его едва отмечает их – герцог погружён в мысли.
Офицер1.
Герцог Мансор, мы вас ждали,
Взгляните на нас, мы готовы
Если придётся снова и снова
Вспомнить как кровь проливали…
Мансор.
После, друг мой!
Офицер1 отступает, он растерян и смущён.
Офицер2.
Ваша светлость, верно заметили здесь –
Каждый готов вступить в бой,
И будет сражаться за землю и честь…
Мансор.
Обсудим это позже, с глазу на глаз.
Офицер3 (поворачиваясь к солдатам).
Солдаты, ликуйте, победы близок час!
Герцог Мансор с нами, здесь!
Он поведёт наш бой.
И мы сразимся за дом наш и честь
Или станем землёй!
Солдаты.
И мы сразимся за дом наш и честь
Или станем землёй!
Герцог Мансор не удерживается от улыбки. Он спешивается с лошади. Лошадь тут же уводят прочь. Подъезжают ближе и спутники Мансора – Хель, спрятанная под глухим капюшоном и Слуга.
Сцена 1.4
Герцог Мансор оглядывает солдат, вдруг весело улыбается подскочивший офицерам и самым расторопным солдатам.
Мансор.
Полно, други, прохлаждаться!
Полно! Ну же? Я жду.
Офицерам у меня собраться,
Через четверть часа. К шатру!
Офицеры кланяются.
Офицер1.
Господин, прошу, проверьте:
Все готовы завтра биться.
Не боятся солдаты смерти,
Их сердце страхом не темнится!
Офицер2.
Подтверждаю, господин!
Идут последние приготовления.
Время набираться сил…
Может построить? Это в мгновение!
Мансор (хмуро).
Полно! Не надо…пока.
Пусть отдохнут они.
Чуть позже в строю, а с утра
Битва начнётся небес и земли.
Так! офицерам за мной,
У меня разговор к вам будет!
Офицер2 (заискивающе)
Слушаюсь, герцог!
С лошади сходит Хель. Она делает это без помощи, снимает капюшон. Это женщина высокого роста, худая, с заострёнными чертами лица, болезненно-белая, лишь в глазах её странная яркость. Солдаты и офицеры поглядывают на неё с любопытством. Хель же оглядывает лагерь, медленно поворачивает голову.
Мансор.
Завтра на бой,
Завтра он рассудит.
Ах да…чуть не забыл сказать!
Кивает в сторону Спутницы-Хель.
Моей гостье должный приём оказать!
Её в шатер мой! С разговорами не приставать.
С глупостью не лезть, не обсуждать.
Бросает быстрый взгляд на Хель, та, встретив его взгляд, кивает.
Здесь её родной дом.
Значит вам приказ – оказать должный приём!
Сделав знак офицерам, Мансор уходит к своему шатру. Хель неслышно ступает следом.
Сцена 1.5
Офицеры переглядываются между собой – у всех один вопрос: кто приехал с Мансором?
Офицер3.
Это в новинку даже для него!
Женщину в лагерь! Абсурд!
Офицер2.
Я не знаю о ней ничего.
Офицер1.
Как и все из присутственных тут!
Офицер3.
Лицом бледна,
Глаза что ночь…
Офицер2 (в жадном любопытстве).
Но кто же? Кто она?
Офицер1.
Может быть…дочь?
Офицер3.
Бастардов десяток у него,
Но он не знается с ними никак…
Офицер2.
Но кто она? Вот бы у кого
Это узнать!
Офицер3 оглядывается и замечает Слугу герцога Мансора, плетущегося рядом. Лицо Офицера3 сияет радостью.
Офицер3.
Я знаю!
К Слуге.
А ну-ка, стой!
Стой, дурак!
Сцена 1.6
Офицера настигают перепуганного Слугу. Офицер3 чувствует себя в своей стихии, Офицер2 смотрит с жадным любопытством, Офицер1 недоволен происходящим, но плетётся следом за ними.
Слуга.
Г…господа! Чем могу помочь?
Офицер3.
А скажи-ка! Кто прибыл с ним?
Она не жена ему, не любовница, не дочь…
Кого он нам явил?
Офицер2.
Как её зовут? Откуда род её?
Офицер1.
Ну и сплетники же вы!
Слуга даже распрямляется в плечах. Видно, что он очень хочет обсудить Спутницу господина.
Слуга.
Я скажу вам всё!
Её дом идёт из тьмы!
Офицеры смеются.
Офицер3.
Все, кто ничего не знает,
О доме во тьме говорят!
Слуга.
Нет! ложь слов моих не занимает,
Вы сами видели её ведьмовский взгляд!
Она появилась полгода назад,
Все мысли заняла Мансора.
Он попал в сети – сеть сплёл её взгляд,
Но взгляд тот ему приговором!
Ведьма она – к обедне не ходит,
Всё книги читает, Мансор каждый час к ней!
Она без него по комнате бродит,
Таится от взгляда людей…
Офицеры переглядываются.
Офицер3.
Ну а звать её как?
Слуга.
Я не знаю! Она не сказала.
Он её не зовёт…никогда и никак.
И я знаю о ней очень мало –
Лишь то, что ведьма она
И дом ей – тьма!
Офицеры переглядываются вновь. Едва ли они верят словам Слуги, но всё-таки беспокоятся.
Голос Мансора.
Эй ты! Где ходишь? Делся куда?
Быстро ко мне!
Слуга.
Простите меня, господа!
Оттолкнув офицеров, Слуга бежит прочь, торопится к господину.
Сцена 1.7
Лагерь. Среди солдат, медленно, вглядываясь по возможности каждому в лицо, бредёт спутница Герцога Мансора (Мансора) – Хель. Солдаты реагируют на неё по-разному: кто-то расступается, кто-то прячет взгляд, кто-то с вызовом смотрит ей в лицо, но все сходны в одном и провожают её путь изумлением.
Хель.
Дети нетронутых чувств,
Безумцы битвы, что ждёт,
Храбрецы скорбящей земли!..
Короли затевают сотню безумств,
Но рок судьбы грядёт,
И плачем покроет он дни.
Мимо проходят Офицеры 2 и 3. Они оживлённо беседуют, идут неспешно. Но заметив Хель, прерывают беседу, переглядываются меж собой и ускоряют, не сговариваясь, шаг.
Я чувствую подступление крови,
И грозный стальной удар,
Дрожь рыдающего неба…
Ради земли материнской любви,
Затеяли людской пожар,
На котором ты, Господи, не был!
Слуга Мансора проносится мимо Хель с откровенным страхом и презрением, при этом пальцы левой руки Слуга держит скрещенными – суеверная защита от тёмных сил. Хель замечает это, невольная слабая улыбка трогает ей губы, но она продолжает идти среди солдат.
Что значило Тебе умереть,
Что значила боль Твоя,
Твои слёзы от участи что здесь?
Сегодня людская гонит плеть,
Гонит туда, где стонет земля,
Господи, горе жизни, знай, есть!
Очередной солдат отшатывается от Хель.
И смерти одной так мало,
Чтобы заменить всю битву.
Я лишь тень среди живых мертвецов,
Что от бессмертия устала,
И от одной неслышимой молитвы,
Блуждающая среди святых и подлецов.
Офицер1 идёт навстречу Хель. Она останавливается, чтобы дать ему дорогу, на мгновение останавливается и он, затем кивает и продолжает свой путь.
Возьми моё бессмертие, возьми
Сохрани хоть одного, кто должен пасть.
За годы мои сохрани любовь.
И от лона земли жизнь отверни,
Не простирай над духом смерти власть,
Пусть лучше льётся моя кровь!
Вдалеке Слуга показывает Офицерам2 и 3 на Хель. Он тычет в неё пальцем с оживлением, Офицеры посмеиваются.
Но небо молчит, как молчало всегда.
Небо слышать меня не желает.
Не желает простить моего гнева…
Я обречена идти сквозь сырые года,
Когда смерть других подстерегает,
Меня обходя за то, что посмела…
За спинами Офицеров 2 и 3, а также Слуги появляется Мансор. Слуга осекается в своём веселии. Офицеры выпрямляются. Мансор хмурится. По жестам и мимике видно, что он распекает всех троих.
Посмела спросить, посмела восстать,
За то, что хотела узнать:
За что так рано небо запрещает жить?..
За дерзость свою мне всегда провожать
Тех, кто слёг в каждом бою – им рыдать,
Не умея защитить и даже рядом быть.
Офицеры и Слуга торопливо разбегаются. Мансор смотрит на блуждания Хель.
Смерть так близка – её зловоние
Это страдание, это агония.
И она ожидает участи вашей,
И я ожидаю свою горькую чашу.
Солдаты завтрашней войны,
Идите, не бойтесь, вас ждут вечные сны…
Мансор подходит к Хель и берёт её за руку. она вздрагивает, словно забыв, что она существует и состоит из плоти и крови, что рядом есть ещё люди. Мансор ведёт её в свой шатёр.
Сцена 1.8
Шатёр Мансора. Внутри стол, несколько стульев, развешаны и разложены карты местности, предполагаемые планы наступления и сражения, постель герцога нельзя даже разглядеть под ворохом бумаг. Мансор пропускает Хель, она проходит и спокойно садится за стол, откладывая несколько бумаг в сторону. Герцог не говорит ей на это ничего, сам наливает себе и ей вина из кубка, протягивает.
Хель принимает кубок, но не притрагивается к нему. Герцог опустошает свой залпом.
Мансор.
Зачем ты печально глядишь на солдат?
Каждый ведает жизнь и смерть свою.
Не нужен им твой сочувственный взгляд,
Им твёрдо нужно стоять в строю!
Так зачем им печаль твоя?
Какой же в ней им прок?!
Хель.
Ты, герцог, прости меня –
Я скорблю, когда живым приходит срок.
Многие из них смерть отыщут в бою,
Уже завтра души их задрожат.
От того я печальна, от того я скорблю,
За жизнь двух армий, врагов…солдат!
Мансор (наливая ещё вина).
Срок назначен! Всем определён,
Но есть одно – святее смерти,
Рождённое до зари времён,
Преодолевшее пустыни и ветер…
Хель.
Я знаю это – я видела начала,
И это ещё греет меня.
Мансор (садясь, наконец, напротив).
Хель…
Хель поднимает голову.
А мне осталось много ль, мало?
Найду ли смерть завтра я?
Хель.
Знание – тяжба с судьбой,
Как не беги, а срок назначен.
Бейся, грозись светом и тьмой,
Но не сложатся звёзды иначе.
Мансор.
На трусость мою слов не веди!
Говори…как скоро сгину я?
ну же, Хель! Истины не таи,
Иль боишься испугать меня?
Хель усмехается, поднимается из-за стола, но не уходит, подумав, наклоняется к столешнице, опираясь о неё руками.
Хель.
О страхе твоём речь не веду!
Мансор.
Тогда отвечай как есть.
Хель.
Изволь! Я всё сказать могу:
Смерть отыщешь завтра…
Улыбается.
Здесь!
Мансор меняется в лице, оглядывает шатёр.
Мансор.
Мечом злодейским я сражён?
Хель.
Меч тебе не грозит.
Мансор.
В постели буду сожжён?
Хель.
Нет. Предательским ядом убит.
Мансор вскакивает. Хель остаётся спокойной и это укоряет герцога. С нарочитым равнодушием он садится обратно, отпивает ещё из кубка.
Мансор.
Подлость! Ну что ж,
Если начертано так –
Пусть предательство, пусть ложь,
Пусть сам я доверчивый дурак!
Боль – ничто! Не страшно, не таи.
Только боле на солдат ты так не гляди.
Молитвы о них держи у себя!
Хель.
Что ж, герцог…да будет воля на то твоя.
Сцена 1.9
Лагерь. За бочками с провизией страдает Слуга. Таясь ото всех, обхватив голову руками, он сидит, раскачиваясь, спрятанный от чужого взора.
Слуга.
Где конец добру?
Где конец морали?
Я свет отыскать не могу!
Дух и разум в печали.
Страшна золота вуаль,
Что явлена без милосердства.
Я думал – крепка моя мораль,
Нежен голос моего сердца.
Отнимает руки от головы, скрывает ладонями теперь лицо, всхлипывает, плечи его дрожат.
Один жест, один знак,
И итог перевернётся.
И если не я – найдётся дурак!
Золото мимо меня разольётся.
А я могу добрее быть,
Сделать могу в один миг.
Ему давно уже не жить,
Но сердца крик, проклятый крик…
Отнимает руки от лица. Весь вид Слуги жалкий и ничтожный, он сам как прямое воплощение всей слабости.
Сердце, напитайся тишиной!
Муки, тебе неясные, уйми.
Он не был добр со мной,
И я к нему без любви!
Это приободряет Слугу. Он поднимается, его пошатывает, но уверенность крепнет в нём.
Муки ему неясные…оставьте меня!
Я подлец – признаю за собой.
Но это я, всего лишь я,
Мечтавший богатым уйти на покой!
Выходит окончательно из своего укрытия, голос его твёрд, походка перестаёт быть шатающейся, он даже распрямляет плечи.
Он был груб, он был зол,
Скуп, дерзок дух его.
Я не желаю ему приговор,
Но что мне? Ничего!
Сталкивается с Хель. Она смотрит на него с тихой печалью, Слуга не может выдержать её взгляд и торопится прочь, пряча взгляд.
Сердце, уймись! Пора решать о себе,
Внять страдальцу-уму,
Но откуда: муки, неясные мне,
И неясные, в этот миг никому?
Сцена 1.10
Ночь. Лагерь Мансора. У костра сидит несколько солдат.
Солдат1 (самый молодой, робкий).
Увижу ли я милый край?
Увижу ли я смерть свою?
Солдат2 (постарше, хлопает его по плечу).
Ты о жизни перед боем не рыдай:
Славно бейся, твёрдо стой в строю!
Солдат3 (поддерживает).
Да! Смерть храброго сама боится!
Когда безумец на врага идёт –
Предпочитает отступиться:
Пусть ещё безумец поживёт!
Солдаты смеются, приободрённые шуткой Солдата3.
Солдат4 (серьёзно).
Смерть – ничто, когда
Знаешь, за что она.
Пусть не прожиты года,
Но вера в истину сильна!
Солдат1 (торопливо).
Я смерти своей не боюсь,
Лишь обида в груди моей тлеет.
Думал – весной женюсь,
Но весна вдали ещё бледнеет,
И в уме моём тень дома…
Солдат4.
Кто из нас мог по-другому?
Когда земля твоя в войне,
Когда стон боли по земле,
Когда в крови и призрак неба…
Неслышно к костру подходит Офицер1. Солдаты, увидев его, пытаются вскочить, чтобы приветствовать должным образом, но Офицер1 делает знак оставаться. Сам садится рядом.
Офицер1.
А кто на месте его не был?
Вспомните свой первый бой.
Враг и смерть витают!
Вспомните визг стальной,
И крик: «они отступают!»
Солдаты поддерживают.
Все мы были не такими в начале –
Первый бой одинаковым страхом встречали.
Решительный бой!
А перед ним вспоминали с тоской
О тёплом доме…
Солдат3 (с внезапным воодушевлением).
А как калечили нас?
Как много было боли?
И сколько крови…
Но отступал чёрный час,
Свободу земли приближая.
Солдат2.
Дом там, где мир,
Где весна ожидает.
На исходе всех сил
Помни – дома не станет,
Если сердце устанет,
Если дрогнет рука…
Солдат3.
Бей храбро врага,
Пусть дрожит, пусть замирает.
И даже если тело твоё умрёт,
Дух в храбрости воспрянет!
Офицер1.
Помните первые битвы!
Слабые, сбивные молитвы,
И странная дрожь руки,
И всюду враги, враги…
И всё, что держало нас
В кровавый тот час:
Мысли о доме…
Солдат2.
Мы не знали тогда о смерти,
Не знали ничего о боли.
В ушах звенел страшный ветер,
Кто же его успокоит?
И сталь налетала на сталь,
И меч горел страстной волей.
Оставили мы матерям печаль,
Сами помня о доме!
Другие солдаты приближаются к костру. Шаги их неслышны, мысли их сходятся.
Солдат3.
А запах гнили и крови?
Запах тоски-безнадёги?
Мы бились с любовью
К земле…ей наградили нас боги.
И мы не рыдали о доле,
Крепко помня о доме!
Солдат4.
Храбрость держа в уме,
Если не ты, то кто?
Дрогнешь – враг пойдёт по земле,
Обрушит её в ничто!
Дрогнешь – победит он,
С этой победой заявится в дом!
Солдаты1,2,3,4, подошедшие солдаты и Офицер1.
В ночь перед битвой
Мы не шепчем молитвы.
В ночь перед боем
Мы вспоминаем о доме.
Сцена 1.11
Шатёр Мансора. Герцог некоторое время смотрит бумаги, затем откладывает их и обращает внимание молча сидящей Хель на себя.
Мансор.
Все ночи прекрасны, но эта! –
Как хороша, как свежа.
подходит к выходу из шатра, выглядывает.
Взгляни: под звёздным небом
Всякая ликует душа!
Хель (не поднимаясь, очень сдержанно).
Всякая ночь прекрасна, но
Мне по нраву день.
Мне страшно, когда темно,
Когда всюду тень.
Мансор в удивлении оборачивается к ней.
Мансор.
Страшно?! Как ты пуглива,
А вроде бы не должна.
Хель.
Страх – это лучшая сила
Для острастки ума.
Мансор.
Спорить не буду с тобой,
Не о том желал я узнать.
Мнётся, смущается.
Ох, что за воздух ночной!
Какая благодать!
Хель.
Спрашивай смело – скажу,
Всё, что положено знать.
Мансор ещё выгадывает паузу, наполняет свой кубок вином. Хель неожиданно пододвигает свой и Мансор наливает и ей.
Мансор.
Перед смертью своей не дрожу,
Но хочется всё же понять…
Что там за смертью грядёт?
Что там…ну того, обитает?
Хель (усмехнувшись).
Ничего там страшного не ждёт,
Всякая жизнь выцветает.
Бог не жесток…
Печально улыбается.
Это только новый сход,
Ведь всему выходит срок.
Это точно не итог дорог.
Дальше новый путь,
Твой дух не тлеет.
Ты снова можешь вздохнуть,
И каждый дух сумеет.
Мансор слушает заворожённо. Невольно он шумно вдыхает.
Ты не бойся, не страшись,
Это как болезнь, но дальше жизнь.
Ты не жди дурного.
Там нет зла.
Лишь покой для всего иного,
Что освободили года…
Мансор (почему-то, даже в удивление себе, шёпотом).
А ты сама…там бывала?
Хель.
Я? Не была. За мной смерти нет.
Мансор (не скрывая разочарования).
Значит всё, что ты сказала –
Только твой ответ.
Поднимается, ложится в постель. Хель молчит, остаётся сидеть у стола.
Конец первого действия.
Действие второе.
Сцена 2.1
Лагерь герцога Мансора. Небо сереет, скоро поднимется рассветная хмарь. Догорают и тлеют дозорные костры. Солдаты дремлют – кто прямо на земле, кто у шатров. Сон их тревожен, но никто не рискует просыпаться, бодрствуют только дозорные. Предрассветный холод сжимает горло.
Из шатра герцога Мансора, закутанная в свои тёмные множественные одеяния выходит Хель. Она оглядывает сереющее неотвратимое небо.
Хель.
Подступает рассвет, скоро закипит кровь,
Сегодня дома не дождутся детей.
Ими движет к домам и славе любовь,
Так вершится плетение дней.
Остановить этот ход я не могу,
Слепо небесам подчиняюсь.
И даже сквозь боль не ропщу на судьбу,
Просто веду и за это я каюсь.
Медленно, неслышно ступает по траве меж солдат. Её шаг так лёгок, что даже трава не сминается под ним.
Подступает рассвет – он неизбежность,
Мне некуда деться от взгляда его.
Я другим оставляю последнюю нежность,
Не имея взамен ничего.
Из офицерского шатра выходит Офицер1. Он ещё сонный, но увидев Хель, бредущую среди солдат, мгновенно просыпается, но только наблюдает, не осмеливаясь заговорить с нею или помешать.
Сегодня будет то, что будет,
И этого исправить мне нельзя.
Враги кругом, но вместе люди,
Нас рассорила земля.
Хель останавливается среди солдат. Она стоит спиной к Офицеру1, но чувствует его взгляд.
Рассвет настанет – близок час,
Мне рыданья грудь теснят.
Я рыдаю за них и за вас,
Мои рыдания мне яд.
Хель поворачивается к Офицеру1. Теперь она смотрит ему в глаза, но Офицер1 молча держит её взгляд.
Рассвет пришёл и грозен он.
Чей заметёт сегодня след?
Кого отправит в вечный сон
Рассвет проклятый…злой рассвет?
Хель уходит прочь, к шатру герцога Мансора. Он сам появляется из шатра, уже в боевом облачении.
Сцена 2.2
Солдаты спешно строятся ровными рядами. Все готовы к бою, все мрачны. Мансор – весёлый и бодрый уже выступает перед ними. Он с трудом удерживает своего коня, который, кажется, как и Мансор, готов уже ринуться в бой.
Мансор.
Братья! Идите не за меня,
Не за своего короля,
Идите вперёд
За землю нашу!
Солдаты приободряются.
И память тогда воспоёт
Смерти горькую чашу.
Мансор оглядывает войско, довольный собою.
Братья! Приказ назначен,
но не его властью зову вас я.
Слышите – вдали плачут
Наши семьи и земля?
Братья! Следуйте сердцу,
Вступите в решающий час.
Если боитесь в смерть вы вглядеться,
То слушайте тогда приказ!
Речь Мансора укрепляет боевой дух. Слышны выкрики в поддержку, одобрительный гул.
А если есть у вас любовь
К семье своей, к земле и к дому,
То бейтесь храбро! Лейте кровь,
Не умейте по-другому!
Враги явились к нам из тьмы,
Мы не звали их сюда!
Священный лик борьбы
Открыла нам судьба!
Солдаты полны такой же решительности, как и Мансор.
Отстоим и землю мы, и род,
Врагов покрыв проклятьем!
Ну? За мною кто вперёд?
Кто за мною, братья?
Не оглядываясь на отряды, Мансор пришпоривает лошадь и сам скачет вперёд. В едином порыве армия – солдаты и офицеры следуют за ним, земля дрожит от тяжёлого военного шага. Хель наблюдает за уходом армии из шатра. Вдалеке виден сизый дымок вражьего лагеря и доносятся звуки чужого голоса.
Хель закрывает уши и бросается в шатёр.
Сцена 2.3
Шатёр герцога Мансора. Хель сидит на полу, закрыв голову руками и раскачиваясь взад-вперёд. До шатра доносятся звуки битвы: грозные выкрики, звон стали, стоны боли и глухие удары. Они приглушены, но не скрыты. Хель в муках и в лихорадке от происходящего.
Хель.
Войну породил человек,
Едва разум творящий обрёл.
Грешен час его и век,
Но свят души его полёт.
Человек разным бывает,
Он творит и умертвляет.
Плачет, небеса моля,
И сражается, любя.
С трудом переводит дух, будто бы это она сражается, и с усилием, цепляясь за кровать герцога, встаёт.
Стелет смертью, льёт он кровь,
Оправдание – любовь!
Мир кипит, война живёт,
Без разбора заберёт…
Поле битвы. Схождение двух армий. Обе армии одеты весьма похоже. Мансор лихо скачет среди своих людей, поддерживая боевой дух, орудует мечом, срубая головы и прокалывая врагов на пути, что пытаются его остановить.
Мансор.
Не место для розы война!
Пора сразиться.
К порогу дома подступает тьма,
Мы у границы.
Грешен я! Грешны мои люди,
Но только бог нас судит,
Только ему власть дана,
Карать за слово «война».
Врага у дома грудью встретим,
Не боясь ни боли, ни смерти!
Офицер1 (уже лишённый лошади, среди врагов, продолжая яростно отбиваться от них).
Война – пристанище слёз,
И огонь, что не отступает.
Война не место для роз,
Война розы сметает…
Вражеский меч прокалывает горло Офицеру1. Захлёбываясь своей кровью, он падает на траву.
Солдаты (измученные, но верные своему долгу, продолжая борьбу).
Стоять, до конца стоять,
Даже в смерти держаться.
Пылать, но не умолять,
В предсмертии сражаться!
Шатёр герцога Мансора. Хель снова показывается на пороге, выходит, глаза её закрыты, она сама бледнее прежнего.
Хель.
Боже, за что ты им позволяешь?
Война отнимает людей.
За что и нас и их караешь,
Нас бессмертием,
их – конечностью дней?
Поле битвы. Герцог Мансор в воодушевлении.
Мансор.
Братья! Победа за нами,
Мы правы: не надо стонов и слёз!
Расправьтесь с врагами,
Война не место для роз!
Сам видит невовремя высунувшегося солдата из отступающей вражеской армии – Врага1, с торжеством направляет лошадь к нему.
Враг1.
Боже, мы останемся в борьбе,
На чужой земле сквозь боль.
Боже, снизойди к судьбе,
И прости нам эту роль…
Мансор демонстративно закалывает врага1.
Солдаты (усталые, продолжают наступать на вражескую армию, хоть та уже и обращается в бегство).
Где кончается жизнь, где начинается смерть?
В бою не живут сожаления лет.
Надо стоять – в помощь нам твердь,
И дали небесной свет!
Стоять, до конца стоять,
Даже в смерти держаться.
Пылать, но не умолять,
В предсмертии сражаться!
Остатки вражеской армии отступают с позором в лагерь, разбитые и униженные поражением. Мансор залихватски свистит им вслед и лениво бросает в их сторону меч.
Сцена 2.4
Поле битвы. Герцог Мансор в победном триумфе скачет на лошади в лагерь, его радостно приветствуют. Уцелевшие войска в большинстве своём следуют за ним. На поле битвы остаются мёртвые люди и несколько человек со стороны герцога Мансора – солдаты. Все солдаты скорбны, усталые и печальные. Со стороны вражеского лагеря в таком же скорбном молчании приближаются, дождавшись исчезновения из поля зрения герцога, Враги.
Солдаты и Враги, не глядя друг на друга, принимаются разбирать тела павших, растаскивая по сторонам своих людей. Им приходится часто взаимодействовать. Не обмениваясь и взглядом, они помогают друг другу, передвигают тела, высвобождают павших.
Враг1.
Когда затихает сталь,
Когда затихает кровь –
Просыпается печаль,
Просыпается любовь.
Враг2.
На поле битвы выступаем
Мы с целью мирной и благой:
Пока войны минута затихает,
Дадим умершим мы покой.
Солдат1.
Где наши враги пали?
Где наши пали друзья?
Беспощаден звон стали,
Но приютом всем земля.
Солдат2.
Когда затихает бой,
Мы делаем шаги свои.
Мы должны даровать покой,
Разобрать: где друзья? Где враги?
От лагеря герцога Мансора доносится радостный гул, но оставшиеся солдаты не реагируют на него – у них есть своё дело.
Враг3.
Кто ушедших хоронит,
Тот про жизнь верно знает.
И искренне слезу уронит,
Когда бой затихает.
Солдат3.
Когда затихает смерть,
Жизнь своё смело берёт.
И ушедших ожидает твердь,
А живым идти снова вперёд.
Враги1,2,3.
Кто бился, себя не жалея,
Тот верно помнит и знает:
Не страшно выжить, убивать умея,
Страшно выжить – когда затихает.
Продолжают разбирать тела своей и чужой стороны.
Солдаты1,2,3.
Когда на нет сходит бой,
Небо нас укоряет.
И мы должны даровать покой
Тем, кто не видел, как затихает.
Впервые за время разбора тел останавливаются в своём скорбном действии, распрямляются, глядя друг на друга.
Солдаты и Враги.
Кто ушедших хоронит,
Тот про жизнь верно знает:,
И первым слезу уронит,
Услышав, что бой затихает.
Сцена 2.5
Лагерь герцога Мансора. Хель смотрит на торжествующего, окружённого славой герцога, на скорбящих, потерявших близких друзей солдат, на раненых, которых проносят мимо неё на носилках.
Хель.
Когда затихает борьба,
Тогда поднимается плач.
Безжалостная судьба –
Самый твёрдый палач.
Сжимает ладонь в кулак.
Когда отступает война,
Смерть готовится вершить.
В лике напротив был лик врага,
И один остался лишь жить.
Провожаемая взглядами удивления, но вызывающая ужас своим появлением и тихим, хоть и быстрым шагом, Хель, никем не остановленная, следует в сторону поля битвы. Мансор замечает её, но отворачивается с отвращением. Хель же следует к полю битвы, перед нею расступаются солдаты, отворачиваясь против собственной воли.
На поле битвы продолжается работа.
Солдаты.
Он человек, но прежде – враг!
И братом ему не бывать.
В борьбе своей ты знай свой шаг,
Попробуй устоять!
Враги.
Сталь ищет резвую сталь,
Переход и отступление.
Во взгляде врага печаль,
Увидеть её – преступление.
Хель появляется на поле битвы. Её пока не заметили.
Солдаты.
И занимается новый итог,
Тела падут – о, сражены они!
Неужели допускает наш общий бог
Такие кровавые дни?
Солдаты и Враги.
Зачем он мрачен, зачем жесток,
Кого он карает и судит?
Всякой войне выходит свой срок,
И мы сейчас не враги, а люди.
Живые замечают подошедшую Хель. Она жестом велит всем отойти от мертвецов. Кто-то из солдат пробует возмутиться, но его тотчас отводят в сторону. Вид Хель и всё её поведение не располагают к желанию с ней пререкаться.
Сцена 2.6
Хель остаётся близка к мертвым телам. Ровными рядами лежат враги и солдаты. Занятые разбором тел сгрудились в стороне в удивлении. Кто-то из солдат, спохватившись, бросается в лагерь герцога Мансора, кто-то из врагов следует его примеру и бросается в лагерь разбитой армии.
Хель, не реагируя на испуганные и удивлённые взгляды, склоняется над каждым делом, касается пальцами лба, затем закрывает мёртвые остекленелые глаза и касается в великой бережности своими губами губ каждого мёртвого тела, будто бы в поцелуе.
Хель.
В конце одного пути
Начало пути другого.
Итог назначен: духу не уйти
За пределы тела живого.
Переходит от тела к телу.
Как уйти отсюда
До запретных вершин?
Тело – часть сосуда
Бессмертной души.
Солдаты и Враги переглядываются, не зная, как реагировать.
Время приходит всему
И приходится с этим мириться.
Не всё подвластно людского уму,
Не всюду людские лишь лица.
Есть путь, что скорбен и тих,
Где схождение трёх миров.
Но путь не примет живых,
Там нет для них снов.
Появляются остатки вражеской армии, заинтригованные происходящим. Они не пытаются помешать Хель, она и не оборачивается на них.
Мир живых – первый сход,
Меж мирами плутать опасно!
Но милосерден наш общий Бог:
Явил вам нас…но созданы мы ужасно.
Появляются солдаты Мансора. Уцелевшие, злые, от того, что им снова непонятно зачем приходится возвращаться на поле битвы, они появляются один за другим, и замирают, увидев то, что делает Хель. Но она не реагирует и на них.
Участь мне и другим дана:
Души вести по мирам.
И не властны людские года
к бесплотности наших драм.
У людских душ путь иной,
А наш одною землёй отмечен.
Мы бессмертны и чужд нам покой,
Мы привязаны к первому сходу навечно…
Последними появляются Герцог Мансор со Слугой. Слуга смотрит с ужасом, он тычет в Хель пальцем, что-то яростно доказывая всем, кто готов его слушать, но едва ли он обращает на себя внимание. Герцог Мансор не удивляется, будто бы, её действию, ровно как и присутствию вражеской армии, пригнанной интригой и ведущей себя тихо.
Скорбный путь ваш ведём,
Седой свет призывая.
Слепыми по миру бредём,
Доли своей не забывая.
А люди боятся зависти нашей,
Страшатся нас среди них.
Но они не пили с нами из чаши,
Что отделяет от мира живых.
Хель касается каждого из павших, не деля врагов и Солдат Мансора.
Они придумают учения,
Они сами себе всё решат,
Не услышав о наших мучениях,
Сами себе нагрешат.
Но наш путь застыл,
А их продолжается вновь.
У нас – бессмертие сил,
У них бессмертие – это любовь.
И как нам уйти отсюда?
Когда нет для нас вершин.
Тело – часть сосуда,
Но нет у нас души…
Хель касается последнего павшего и остаётся на коленях неподвижна, словно потеряла сознание.
Сцена 2.7
Герцог Мансор, понаблюдав за обездвиженной Хель, делает знак Офицерам2 и 3 подойти к ней. Те с не охотой покоряются, но стоит им сделать пару шагов, как тело Хель начинает светиться каким-то призрачным серебряным светом и она приходит в чувство. Стоя на коленях, Хель простирает руки к небу, к закатному уже солнцу. Врагам и Солдатам явно не по себе, они в общей растерянности.
Хель.
Летите, души! Ваш путь здесь прекращён,
Вам иные открыты миры, за пределом.
Ваш путь лежит туда, где серебряный сон
Не значит ничего для живого тела…
Она поднимается так резко, словно какая-то сила не даёт ей боле стоять на коленях.
Летите, души! Вам теперь наверх,
Ваш путь среди земли – основа.
Вы изведали благо и грех,
Вы изведаете их и далее. Снова.
Летите, души! Свет звёзд – плач
Тех, кто жизни боле не знают.
Судьба – жестокий палач,
Но в минуту, когда бой затихает,
Я провожаю уже сотни лет
Чистых душ серебряный свет…
Хель задирает голову вверх, её рот широко открывается и странный серебряный свет, который охватывал её тело, прорывается теперь через всю её человеческую суть, и вылетает через рот, рвётся к небу. Враги и Солдаты в ужасе отшатываются, Мансор заворожённо смотрит в небо, Слуга от испуга садится на землю, но этого никто не замечает.
Небо темнеет. Значительно быстрее, чем положено при закате, оно становится всё темнее и темнее. И свет достигает ставшего резко ночным неба, отражается в нём и вдруг рассыпается на мелкие звёздочки. Звёздочки, на мгновение утонув в покрывале неба, проступают и загораются, загораются рядом с другими, горящими уже звёздами.
Обессиленная Хель валится на колени .Вражеская армия торопливо в суете отступает в свой лагерь, перепуганная, среди солдат страшная возня, смесь страха, ужаса, отвращения, непонимания…
Хель.
Летите…души. Свет звёзд – плач
Тех, кто жизни боле не знают.
Судьба – Жестокий палач,
Но в минуту, когда смерть затихает,
Я провожаю уже сотни лет
Чистых душ серебряный свет…
Хель теряет сознание и ничком валится на траву, но это длится недолго. Уже через мгновение она самостоятельно поднимается, встаёт и идёт в сторону лагеря Герцога Мансора, оставив позади себя мёртвые, лишённые уже душ тела. Теперь её провожают испугами, странными и даже злыми взглядами. Мансор подаёт ей руку и ведёт её обратно, к своему шатру.
Сцена 2.8
Слуга, очнувшись, вскакивает, обращается ко всем со злобным торжеством.
Слуга.
Она ведьма! И хуже даже!
Вы видели сами, коль не верите мне!
Кто видел такое хоть однажды?
Да будет проклятье змее!
Солдаты (очнувшись от испуга, перебивая друг друга, подхватывают, следуя за Мансором и Хель в лагерь).
Она ведьма! Что она
Иначе творила?
Ручаюсь, дом е – тьма,
А сама – нечистая сила!
Разум людской замутила она
Всех кругом опьянила!
Мансор (услышав, оставляет руку слабой дрожащей Хель, поворачивается к солдатам, он взбешён).
Вы – безумцев толпа!
Она – посланница света и мира!
Расходитесь, вы, слабые души!
К Хель.
Ты их не слушай!
Хель (поднимая голову и встречаясь прямым взглядом со Слугой, отчего тот стремительно бледнеет).
Меня задеть давно уж нету средства –
За сотни лет истлело сердце…
Усмехнувшись, Хель уходит в шатёр Мансора. Мансор выжидает подчинения от солдат, те, смущенные и сбитые с толку, расходятся. Слуга отбегает последним, не скрывая своей злости, причина которой ему самому вряд ли ясна.
Слуга.
Ведьма! Точно ведьма она!
Ну погоди, зараза!
Гореть ей наутро, гореть ей в огне,
Уж я ей…как только, так сразу!
Убегает к шатру поменьше, стоящему рядом к шатру Мансора.
Слуга 2.9
В своём закутке-шатерке Слуга переводит дыхание, пытается овладеть собою.
Слуга.
Каждый хочет жить,
Но если жить, то
Уже хорошо.
Кто захочет служить,
Когда годы словно вода
В решето?
Берёт себя в руки.
Кто захочет молчать,
Если вдруг, да когда
Случится сказать,
И сразу – беда?!
Улыбается.
Каждый хочет злата
И власти.
Будет то, чему начертано быть.
То, что надо –
Бог бесстрастен!
Подходит к столу, наливает из кувшина в золоченый кубок вина.
А значит и мне
Придётся уступить,
И не жалеть.
Покоряться судьбе,
Чтобы раз пожить,
Я несу смерть.
Наливает в тот же кубок что-то чёрное, тягучее из маленького флакончика, прежде спрятанного в рукаве. Чернота мгновение кружится по поверхности вина, а затем, булькнув, исчезает и растворяется в нём.
Он умрёт –
Сегодня ли, через два дня,
Но смерть ожидает.
И золото ждёт
Терпеливо меня.
Кто в этом меня подозревает?
Взяв отравленный кубок, Слуга, с улыбкой раболепия, выходит из шатра.
Я не рискую.
Я не жалею.
Будет то, что должно быть.
Пусть сердце лютует,
Я его усмирить умею.
Я хочу жить…
С поклоном входит в шатёр герцога Мансора. В шатре Герцог полулежит на подушках, Хель – прямая и строгая сидит за столом.
Ваше вино, господин!
Мансор (с раздражением принимает кубок и замахивается Слугу).
Явился! Тебя ждать –
Уже кончится мир!
Слуга торопливо выбегает, пряча взгляд от Хель. Хель провожает его задумчивым взглядом.
Сцена 2.10
Мансор выпивает залпом из кубка, Хель смотрит на него неотрывно.
Мансор.
Почему ты молчишь так жутко?
Почему внимателен твой взгляд?
Хель.
Жизнь, мой друг, очень странная штука,
Ей не повернуть назад.
Мгновение одно – ты жизни полн,
Мгновение другое – вечный сон.
Взглядом указывает на кубок в руке Мансора. Он переводит взгляд на кубок.
Маснор (очень спокойно).
Я, значит, умираю?
Хель.
К несчастью – да.
Мансор.
Что ж, навечно засыпаю,
О! вернейший мой слуга!
Мансор хохочет. Хель поднимается из-за стола, теперь она стоит над хохочущим герцогом.
Хель.
Яд в вине и призван он
Смерть земную тебе явить.
Телу дарует он вечный сон…
Мансор (с трудом отсмеявшись).
Значит, он решил меня убить…
Хель.
Не все ответы здесь нужны.
Ты не бойся – так выходит срок,
Но давно ведь принял это ты.
Мансор.
Кончается любая из дорог.
Поднимается с постели, стоит лицом к Хель.
Хель.
Помнишь ли ты первую встречу?
Она была вдали отсюда, у пруда?
Мансор (стиснув зубы).
Никто, кроме Бога, не вечен!
Хель.
Так минули года,
Ты храбро от смерти уходил,
Но я всё равно тебя провожаю.
Мансор (с обидой).
Глупо умер! И беспутно жил!
Ему перехватывает дыхание, он опускается на постель.
Хель.
Я тебя не обвиняю.
Кончается всякий срок,
Не вечна ни одна дорога.
Всему на свете есть итог.
Он будет однажды даже у бога.
Кладёт бледнеющему герцогу руку на плечо, заставляя его не отводить взгляда от себя.
Твой век кончается сейчас.
Я скорблю. Я всегда о всех скорбела.
Так скорбит и каждая из нас,
Обречённая на это дело.
Мансор заходится кашлем. Хель вынужденно отдёргивает руку. Мансор задыхается, хватается за горло. Из его горла выходит хрип. Хель смотрит на него.
До жизни новой тебя я поведу,
Ты снова путь начнёшь.
Не гневи свою судьбу,
Здесь её не развернёшь!
Мансор задыхается у её ног, страшно царапая ногтями горло. Хель не отходит, лишь наблюдает.
Кончается сегодня срок,
Он конец – любой из дорог.
Твой наступил сегодня в бравом шуме…
Мансор (из последних сил).
Беспутно…жил…и умер.
Его агония прекращается, тело боле не дергается, на мгновение его лицо светлеет пониманием, а затем застывает маской. Хель наклоняется к нему, касается его лба пальцами, закрывает глаза, затем касается его губ своими, будто бы в поцелуе.
Сцена 2.11
Ночь. Солдаты Мансора сидят у костра. Они утомлены, но приободрены жизнью, что дарована им была в этот день.
Солдат1.
Когда совсем туго стало в бою,
Я вспомнил лики тех, кого люблю.
Я представил, что боле их не увижу.
И в ярость вошёл такую…
Солдат2.
Я помню это явное: ненавижу!
Он пришёл на землю…на мою! Родную!
Солдат3.
А как бились молодцы наши на левой стороне?
Гул одобрения.
Я не видел никогда смелей солдат!
Никто из них не думал о себе,
Никто не допустил и испуга во взгляд!
Солдат4.
А герцог наш славный, а?
Помните, как разрубил он врага?
На скаку, на лету…
Показывает, как это было.
Солдат3.
Не могу я молчать, не могу!
Прав герцога слуга!
Дурное затеял! Кого он привел?
Солдат5.
И зачем? Бабе на войну! Сдурел?
Солдат6.
Видели, что творила она?
Солдат1.
Это видели все…
Солдат6.
Может не ведьма, но точно тьма!
Солдат2.
Братья!
Солдат3.
Чего тебе?
Солдат2 (робея, указывает на небо).
Взгляните туда –
Вон загорелась звезда.
новая, яркая…прежде она
здесь не мерцала.
Солдаты наблюдают за действительно новой разгорающейся звездой.
Солдат1.
И чего?
Солдат2.
А если…права…ну, та?
И в звездах новый путь, для душ начало?
Солдаты хохочут.
Солдат3 (хлопнув Солдата2 по плечу).
Э-эх! Молод ты ещё! Ой, молод!
Должно быть, веришь ещё в сказания.
Про те, где Золотой Город,
Исполняющий желания?
Звезда и звезда, чего уж теперь?
У нас ещё война и нам мечта постель…
А ведьмам веры нет, как и минуты для звезд.
Запомни, юнец, война не место для роз!
солдаты посмеиваются. Солдат2 затихает с обидой.
Сцена 2.12
Утро. Шатёр герцог Мансора. Офицеры и несколько солдат стоят над телом Мансора. Слуга, шагнув в шатёр последним, соображает быстро и бросается к мертвецу, упав перед ним на колени, завывает в великом горе.
Слуга.
Убийство! В лагере! У нас!
Это ведь она! Она!
Сомнений нет.
Отыщите её сейчас,
Да будет ей тьма…
Безутешного Слугу оттаскивают от тела Мансора.
Офицер2.
Исчез её след.
Офицер3.
Говорят, исчезла к рассвету,
Птицей в небо ушла.
Слуга.
Да будет в аду она гореть за это!
Это она! Она! Она!
Убийца! Как смела ты
Руку поднять на господина?
Да будет тебе царство тьмы,
Да будет тебе проклятие мира!
Гори в аду! Гори, гори…
О, Боже! Я не уберёг его! –
Прости.
Слугу утешают. Тело герцога поднимают на носилках и выносят прочь из шатра. Слуга продолжает рыдать, горечь его непритворна.
Сцена 2.13
Дорога. Пыльная, бесконечная дорога. Хель ступает по ней, одетая в свои плотные серые и чёрные одеяния. Вокруг неё, по пути встречаются деревья, озёра, города, поляны, люди, но все они словно бесплотные тени, словно серые сгустки, в которых едва-едва угадываются очертания.
Хель.
Когда жизнь века идёт,
Ты красок уже не узнаешь.
Ты слепо идёшь вперёд,
Едва ли это уже замечаешь.
За спиной твоею живут,
Любят, ненавидят, губят.
Кого-то где-то ждут,
А кого-то судят.
Бесплотные тени пробегают сквозь Хель, не причиняя ей никакого вреда и едва ли замечая это.
А я иду в пыли без края,
Иду, пока идти могу.
Я иду, любви не зная,
Но не знаю и борьбу.
Я – пустыня! Как она
Я равнодушна к жизни.
Где чей свет? Где чья тьма?
Я на вечной тризне.
Останавливается, пытается всмотреться в очертания какого-то города, в колокольню, в улицы, в людей… но город расплывается перед нею, колокольный звон доносится очень глухо, а люди так и остаются бесплотными тенями.
В душе моей ничто не тлеет,
Сдалась и боль – уж уступила!
Кто смертен, тот не разумеет,
От чего в пустыне не бывает мира.
Мне мир весь сер и слаб,
Мне мир ничто, он – путь.
Вечный! И я на нём лишь раб,
Что давно утратил суть.
Отворачивается от города и идёт дальше по пыльной, бесконечной дороге.
Я иду, иду по пустыне,
Я пустыня давно уж внутри.
У меня давно чужое имя,
Глаза ослепли от чужой зари.
Я иду, дорога ведёт,
Так Господь решил давно.
И бесконечность уходит вперёд,
Но на деле в глухое Ничто.
Я иду куда-то, сквозь все «зачем»,
Отринув даже бога имя.
Мой путь – серый плен,
А я сама – пустыня.
Хель исчезает в серости собственной дороги, обернувшись такой же бесплотной тенью.
Конец второго действия.
Конец пьесы.
