прощание с землёй

Прощание с Землёй Они забирали его каждую ночь. У него с ними был уговор – каждую ночь, пока его тело отдыхало, душа его отправлялась в прошлое, и он мог проживать самые яркие отрезки своей жизни, самые радостные отрезки, и самые больные её отрезки, и он мог, будто бы наяву менять свою жизнь в прошлом, поступать не так порою как он поступил в прошлом, а так как он бы поступал исходя из своего опыта – опыта прожитых лет… И в тех походах в своё прошлое он с удивлением, и даже с каким-то увлечением рассматривал знакомые пейзажи, знакомые его памяти – и были рядом на тех улицах, на том пруду друзья его детства, и он уже зная их судьбы, порой жалея их был в том своём прошлом к ним заботливее, он зная их судьбы, был к ним добрее, и каждый раз утром, он переживал отрезок той жизни, и радовался, что в том своём прошлом, смог что-то сделать близким теперь ему людям – хорошее. Мир прошлого преображённый мир – его радовал больше, чем остаток жизни. Такой был уговор – он мог менять прошлое – но в сегодняшнем дне он был прежним. Настоящее оставалось прежним. И череда безрадостных дней была прежней. Там, в прошлом своём он мог быть добрее, он наслаждался этим… А в жизни сегодняшней было лето, душный город, какие то сделки, и разум был поглощён одним – наживой. И он целыми днями ждал ночи, чтобы снова уйти в прошлое, чтобы пережить снова свою наивную молодость, чтобы верить в любовь, чтобы быть искренним… Порой в жизни реальной он дивился, как могут совмещаться два мира – его желание быть радостным, быть добрым, и мир реальный – и этот мир реальный захватывающий его сознание, не давал возможности себя менять. Такой был уговор. Прошлое он мог менять. Реальность оставалась прежней. В то утро он проснулся счастливым, в прошлом он переживал встречу с девушкой. Она так и не стала его женой. Не родила ему ребёнка. Их судьбы разошлись. И он зная это в прошлой своей жизни с особенным чувством дарил ей розы – этой ночью в своём прошлом. Тихо было в комнате - можно было ещё полчаса помечтать, а потом идти по знакомому маршруту на работу. Снежная дорожка Проснуться среди ночи и с замиранием памяти припомнить тот маленький штрих своей биографии отрезанный навсегда от этой ночи бездной времени, и понять важность этого восприятия того события для всего ощущения этого мира. Терзаний давно нет. Давно истлели те переживания, память их носит, как старую одежду пожилая женщина знающая смолоду нужду, но носит ведь, и иногда высвечивает, точно в лунную ночь небесное светило высвечивает снежную дорожку… В тот год у Андрея Ивановича был первый отпуск – учился он в военном училище, вдали от дома, и переписывался с девушкой – как он считал, любимой. А так как была она на практике в другом городе, то поехал он к ней – после того, как побыл пару дней дома. В посёлке, где она находилась, вечерело, когда он приехал. По заснеженной дорожке дошёл до нужного дома. Вошёл в него – уставший, в курсанской шинели. И она, одетая по домашнему, такая родная, прильнула к нему… Долго в тот вечер целовались они на тихой холодной веранде, и казалось мир замер, прислушиваясь к их тихим словам любви. В юности всё кажется таким настоящим, таким добрым и вечным. На следующее утро, ещё светили фонари, пошла она его провожать на вокзал, и шли они по заснеженной дорожке – скрипел снег искристый от жёлтого света от фонарей, под ногами, и шли они по дорожке этой охваченные чувством разлуки – и поддерживали друг друга улыбками, и казалось, что время мелочь по сравнению с их любовью. Поцелуй Тепловоз с платформой наконец остановился. С платформы расконвойники вначале сняли инструменты для работы, потом стали перетаскивать с неё свежие новые шпалы, кладя их стопой на землю. Наконец эта работа была закончена, и тепловоз уехал по рельсам в сторону зоны. По этой узкоколейке приходили составы с материалами для завода, расположенного в колонии, по ней же вывозилась готовая продукция из рабочёй зоны. Работающих на путях было трое, и главный – Михалыч, коротконогий старик, пенсионер, бывший железнодорожник, живущий в небольшом посёлке, что был неподалёку от колонии. При этом Михалыч хотя и внешне был, точно увалень, нетороплив в движениях, но требовательностью обладал завидной. Среди расконвойников выделялся своим ростом крепкий Валентин – на нём и была основная работа, когда меняли старые шпалы на новые. Помогал ему усердно низенький Серёга – с испитым каким-то несвежим лицом, с оспинами, видимо с детства. И недавно к звену, вместо освободившегося зэка прибавили Колесова – молодого парня – которому отбывать срок остался год с небольшим. В этот день звено работало неподалёку от небольшого дома, белеющего особенно ярко среди пустого пространства – которое рассекала узкоколейка. Был уже полдень, когда основная работа была завершена – поменены старые шпалы на новые. Вода взятая с собой в плассмассовых бутылках, потеплевшая от солнца, не утоляла почти жажду. - Колесов, сходи за водой, - сказал Михалыч, выливая из бутылок оставшуюся воду – В домик. Взяв с собой три бутылки зэк пошёл к домику. Постучавшись, услышал звонкий девичий голос: - Войдите! В комнате было опрятно. На подоконнике цветы. Девушка – курносая, в летнем платьице, рыженькая приветливо улыбнулась вошедшему, видимо приняв его поначалу за железнодорожного рабочего, но потом она всё поняла, и даже нахмурилась – внимательно поглядев на бледное лицо парня. - Водички можно у вас набрать? – спросил Санька. - Давайте свои бутылки, - как то резко сказала девушка – вероятно это было какое-то рабочее здание железнодорожников. У входа в комнату на деревянном стуле стояло ведро, и аллюминиевая кружка. Девушка из ведра наливала в бутылки принесённые Колесовым воду кружкой, и иногда как-бы вскользь поглядывала на молчаливого гостя. Наконец она не выдержала, и как-то задорно, видимо преодолевая свою робость, улыбнулась. Улыбнулся и Колесов, чувствуя, что вот эта неожиданная встреча вначале ошеломившая его, становится забавной. - Долго ещё сидеть тебе? – спросила незнакомка. - Четырнадцать месяцев с небольшим. - Это немного. - Смотря кому. Она очень пристально поглядела на него. Долила воду в последнюю пустую бутылку, и принесла в руках три бутылки в нему. Она стояла совсем рядом, и Санька чувствовал свежесть девичьего тела, и невольно отвернулся от её красивых глаз, посмотрел куда-то вбок – на окно с цветами. - Я так и буду стоять? Он замешкавшийся было, быстро взял холодные бутылки с чистой водой. Девушка внимательно всё глядела на него. - Небось на воле любимая осталась? - Не успел полюбить. После армии попал в тюрьму, почти сразу. - Не повезло. - Это точно. Им было приятно разговаривать, и он не спешил уходить из этой комнаты, от этой незнакомой девушки. Она неожидавнно прикоснулась рукой к его зоновской куртке, и мягко сказала: - Ты победишь. Ты сильный. Сразу видно. Он улыбнулся, и уже смело поглядел на неё, точно утопая в её карих глазах. И поставив бутылки с водой на пол, аккуратно взял её за руку, и сказал: - Спасибо! Она вдруг поцеловала его куда-то в щёку, и вмиг отпрянула на несколько шагов, то ли застыдившись, то ли очнувшись от какого-то своего наваждения. Стояла совсем юная, и молчала, только румянец на её щеках выдавал её волнение. Он опять взял бутылки с водой в руки, и ещё раз поблагодарив девушку, вышел из комнаты. Ему показалось, что что-то будто изменилось в мире. Небо над головой было чистым, без облачка. Он пошёл от белого домика, чувствуя, что ноги его точно ватные. Михалыч взял у него из рук одну из бутылок, открыл её и напился, сказал: - Водичка студёная, точно родниковая. К Саньке подошли и зэки. Они тоже пили воду из бутылок. Наконец напившийся Валентин, передал бутылку с водой Колесову, перевёл довольный дыхание. Колесов тоже попил воду, как-бы внутренне успокаиваясь. Русское поле Одинокий ветер, точно заплутавшийся между землёй и небом, гнался за невидимым в вечерней дали горизонтом, как гонится всю жизнь человек за своей мечтой. Он лишь на миг обошёл мчавшуюся старенькую машину, коснувшись её своей быстрой прохладой, и умчался дальше – тревожный и счастливый. А человек в машине, подчинённый работе мотора, точно слившись с ним в одно целое, размышлял о себе, глядя на пустынную дорогу, петляющую среди полей и перелесков, точно громадная змея, потерявшая интерес к жизни. И этот спокойный вечный покой русского простора завораживал, приговаривая взгляд глядеть на вечерние силуэты этого тихого мира. Водитель включил фары на дальний свет – в этом не было особенной ещё необходимости, но ехать стало веселее. Вот в такие минуты одиночества душа поёт, ибо принадлежит себе всецело. Высокое небо темнело над дорогой, и в этой черни не было видно огромной тучи, которую пригнал с собой ветер, как непоседливую соседку, и туча вдруг озарилась всполохами одиноких молний. Начался дождь, сначала робкий, но затем всё усиливающийся. Его капли смело бились о лобовое окно машины. Дождь будто предупреждал о чём-то водителя… Зазвонил надрывно сотовый телефон. Мужчину о чём то спросили. Он нервно ответил. Стал торопливо оправдываться. Остановил машину. Сидел неподвижно. Потом вышел на дождь, подставляя лицо свежести чистой воды. Было тихо вокруг. Только шумел дождь непоседа – гость небесный в такт ударам сердца человека. Поле молчаливо смотрела на эту тихую встречу – человека и дождя.