На конечной — петля. Ироничный момент:
лемниската поддельная, просят сойти.
Между рельсами линий — раскрошенный мел,
недостёртые высохшей тряпкой пути.
Онемевшие пальцы кромсает осот,
ненавидящий всех, кто сглупил и отстал.
Миг замёрз в горловине песочных часов.
Дребезжит уходящий без лишних состав.
Перепутались плети нарядных гирлянд,
лампы прячутся в тросах цветных проводов.
Кто бы знал, что светящие тоже болят,
кто бы знал, как им хочется собственный дом...
По стропе электрический проблеск бежит —
полукровный потомок Полярной звезды,
оглушённый мечтами и просьбами джинн.
Исполняется треск зажигалки и дым.
Не мои. Молчаливо травлюсь табаком,
гуттаперчевой тенью финтов трюкача —
чуждый запах в мехах оседает тайком.
Он такой же, как сотни концов без начал.
Полотно бездорожья невинно бело́:
расчертить бы тропинку, хоть тоненький след,
но шаги заметаются вьюжным крылом,
словно мир пропустил целый век февралей.
За порогом встречает контрастная тьма.
Без дыхания рядом в квартире — не дом.
Я привыкла решать и решаться сама.
Но, быть может, любой для кого-то ведом?
