На конечной — петля. Ироничный момент: лемниската поддельная, просят сойти. Между рельсами линий — раскрошенный мел, недостёртые высохшей тряпкой пути. Онемевшие пальцы кромсает осот, ненавидящий всех, кто сглупил и отстал. Миг замёрз в горловине песочных часов. Дребезжит уходящий без лишних состав.
Перепутались плети нарядных гирлянд, лампы прячутся в тросах цветных проводов. Кто бы знал, что светящие тоже болят, кто бы знал, как им хочется собственный дом... По стропе электрический проблеск бежит — полукровный потомок Полярной звезды, оглушённый мечтами и просьбами джинн. Исполняется треск зажигалки и дым. Не мои. Молчаливо травлюсь табаком, гуттаперчевой тенью финтов трюкача — чуждый запах в мехах оседает тайком. Он такой же, как сотни концов без начал.
Полотно бездорожья невинно бело́: расчертить бы тропинку, хоть тоненький след, но шаги заметаются вьюжным крылом, словно мир пропустил целый век февралей. За порогом встречает контрастная тьма.
Без дыхания рядом в квартире — не дом. Я привыкла решать и решаться сама.
Но, быть может, любой для кого-то ведом?
