Огни не горели, пустой зал хранил безмолвие, лишь изредка раздавался тихий, похожий на осторожный вздох шорох, когда не в меру любопытная мышь пробегала между рядами.
Сцена была пуста. Последний раз ее подметали год назад, и пыль мягким ковром лежала на ней, недвижимая, ровная поверхность, которую ничто не тревожило. Ни сквозняк, ни мыши, которые в изобилии водились здесь, не нарушали покой.
На краю, свесив ноги, сидел молодой человек в кожаной куртке. Драная серая футболка под ней, узкие джинсы, заправленные в сапоги, тяжелый ремень с металлической бляхой, изображающей череп со скрещенными костями завершали образ байкера, случайно ехавшего мимо и заглянувшего передохнуть. Однако байкером он не был.
Серебристая вспышка сверкнула во мраке, окутавшем зал. Парень повернул голову и без всякого удивления увидел микрофон на длинной тонкой стойке, возвышающийся в нескольких шагах от него. Света в зале не было, однако микрофон так и сверкал хромом, будто приглашая встать, подойти и пропеть несколько нот.
Казалось, не прошло и секунды, а руки уже сжимали гладкий серебристый стержень. Холодный, обжигающе ледяной, пальцы буквально примерзали к нему, однако это не пугало, скорее, наоборот – завораживало. Приглашало прижаться сильнее, ощутить мертвенный холод хромированной стали, поцеловать, чувствуя, как примерзают губы.
Вместо этого парень открыл рот, и несколько чистых, звонких нот пронеслось по залу, вспугнув семейство летучих мышей, мирно дремавших где-то под потолком. Они возмущенно встрепенулись, однако не снялись с места, а снова завернулись в крылья и продолжили прерванный сон.
Звук голоса испугал не только их. Парень отпрыгнул от микрофонной стойки так, будто это была кобра факира, который прервал мелодию, и теперь она могла ринуться вперед и цапнуть. С ужасом смотрел он на покачивающийся стальной стержень, молясь, чтобы тот упал, рухнул со сцены в темную бездну, простирающуюся за ней.
Однако этого не произошло. Стойка еще пару раз качнулась и замерла, прочно встав на ножки. Ровный свет лился из нее, с каждой секундой распространяясь все дальше, и вскоре вся сцена была освещена тусклым белым туманом.
Парень осторожно сделал шаг вперед, опасаясь, что микрофон сделает то же. Смехотворно? Ему так не казалось. Хищная серебристая змея могла запросто укусить его в лицо, и единственный выход – крепко держать ее за горло.
Шумно выдохнув, он сделал быстрый шаг и стиснул стойку под самым микрофоном, ощутив в ладони пульсацию. Оно жило, у него билось сердце! И оно всеми силами старалось вырваться из руки, уже взмокшей от пота, несмотря на арктический холод, льющийся из серебристого металла.
- Я тебя покорю, – произнес он.
Слова попали в микрофон и вылетели оттуда, многократно усиленные. Летучие мыши вновь заволновались, но он больше их не боялся. Как не боялся и змеиной микрофонной стойки.
Он снова запел ту же мелодию, которую попытался начать минуту назад, и теперь звуки, слетающие с губ, не были рваными, истеричными и испуганными – слова лились с уверенностью, силой, страстью. Пульсация в ладони начала ослабевать, а затем и вовсе прекратилась. Металл наконец сдался и потеплел, признавая хозяина.
- А ты неплохо его приручил, – разнесся по залу низкий приятный голос.
От неожиданности парень едва не выпустил микрофон, который, почуяв свободу, чуть снова не вырвался из рук. Однако в последний момент его все же удалось удержать.
В глубине сцены стоял мужчина. Вьющиеся волосы растрепались. Свободная белая рубашка расстегнута, кожаные штаны обтягивают ноги. Он смотрел на певца из-под полуприкрытых век, казалось, вовсе не удивленный странным зрелищем.
- Кто вы? – спросил парень, не выпуская микрофон.
Мужчина поднял руку и задумчиво взъерошил и без того пребывающие в полнейшем беспорядке темные волосы.
- А какая разница?
- Я думал, что один здесь, – смутился парень. – Простите, если разбудил вас.
- Разбудил? – незнакомец лениво улыбнулся. – А знаешь, ты прав, я слишком долго спал, – он подошел к краю сцены и уселся, свесив ноги в пустоту. – Тебя зовут Тайлер, верно?
Тот раскрыл рот.
- Верно. Но откуда вы…
Мужчина протянул руку и подобрал валяющийся на сцене журнал. Несколько страниц отвалилось с сухим шелестом, пыль повисла в воздухе мертвенно-серым облачком.
- Вот. Ты на первой странице. Каково быть знаменитостью, Тайский Бокс?
Тайлер не сдержал улыбки. Таким прозвищем наградили его друзья, а пресса подхватила. Вот откуда незнакомец знает о нем. Было бы удивительней, если бы не знал – имя Тайлера гремело на весь мир уже несколько лет, и сдавать позиций он явно не собирался.
- Я бы сказал, что это слишком назойливо, – ответил он.
- Назойливо? – мужчина задумался. – Лучшего слова, пожалуй, и не подберешь. Известность для творчества зачастую губительна, не находишь?
Тайлер снова опешил. Что он вообще городит? И кто он такой? Лицо казалось смутно знакомым, однако Тай не мог вспомнить, где видел его раньше.
- Тебя давят со всех сторон. Фанаты не дают прохода, карауля даже у собственного дома. На концертах не можешь пробиться в гримерку. Продюсеры требуют готовый материал, а ты на скорую руку выдаешь полнейший шлак, только бы они отвязались. Знаешь же, что продадут, так зачем заморачиваться и вкладывать больше смысла в творчество? Да и назовешь ли это творчеством? Популярные песни с привязчивым мотивом, – мужчина хмыкнул, откидывая голову назад и опираясь о сцену руками. – И никакой возможности продвигать свои собственные мысли, излитые в музыку. Потому что это никому не интересно и вряд ли будет хорошо продаваться. В чем я не прав, Тайский Бокс?
Тайлер стоял, как громом пораженный, крепко сжимая микрофон. Этот незнакомец, этот призрак высказал все, что крутилось в голове у Тая последние пару лет. Постоянные споры с менеджером и продюсером, несколько неудачных синглов, на выпуске которых он все-таки настоял – и постоянное, не отпускающее ни во сне, ни наяву чувство горечи от того, что он идет по ложному пути, что делает не то, что хочет, а лишь ублажает капризную публику.
- У меня есть фанаты, – наконец выдавил он. – Они любят мою музыку.
- Это не твоя музыка, – безапелляционно заявил мужчина, нацелив на него палец. – Твоя музыка – в твоем сердце. Вся боль, скопившаяся за годы, обида, одиночество, злость – фанаты этого не видят. Почему ты не показывал им себя истинного? Почему предпочитал оставаться мальчиком-зайчиком, распевающим слащавые песенки о любви?
- Продюсер…
- Продюсер зарабатывает тебе деньги или ты ему? – оборвал его собеседник. – Правила диктуешь ты. Хотя, – он усмехнулся и улегся прямо на пыльный пол, – уже поздно что-либо менять. Пять к одному, один к пяти.
Тайлер молчал. Он не понял последней фразы незнакомца, но вспомнил диск, который оставил на столе своего продюсера. Пять треков, записанных им самим, с его музыкой, с его текстами – пусть их отвергнут, но он должен был попытаться.
Кстати он так и не получил отзыва. Ни звонка, ни е-мейла, ни смс. Понравилось? Нет? Хоть что-нибудь.
- Твой последний альбом станет хитом, насчет этого не переживай, – предрек незнакомец, продолжая лежать на полу, закинув руки за голову. Темные волосы стали седыми от прилипшей к ним пыли. – Он произведет своеобразную революцию в мире музыки. Знаешь почему?
Тайлер помотал головой. Про себя он уже решил, что этот человек сумасшедший, поэтому не стоит принимать на веру все, что он говорит.
Мужчина сел. Пыль взметнулась за ним, затем медленно осела на пол. Белая рубашка посерела на спине.
- Потому что ты записал его, слушая лишь свою душу и сердце, Тайский Бокс. А это – все, что тебе нужно, чтобы тебя помнили десятилетиями.
Он поднялся и двинулся в темноту.
- Подождите! – крикнул Тайлер. – Вы… Вы правы, я должен был сделать так с самого начала. Настоять на своем, продвигать свои песни. Но скажите, у меня есть шанс исправиться? Могу я стать по-настоящему хорошим исполнителем?
Мужчина молчал. Это длилось целую вечность, и Тайлер уже решил, что тот не ответит. Но затем он повернулся.
- Знаешь, Тайский Бокс, у каждого на этой Земле своя миссия. Кто-то совершает революции, а кто-то – снимает кошек с дерева. Но у всех есть свой предел, после которого существование становится бессмысленным. Великий вождь умирает, когда революция совершена, когда она укоренилась в умах людей настолько, что его присутствия больше не требуется, и он может спокойно уйти, не беспокоясь более ни о чем.
Тайлер все еще не понимал.
- К чему вы ведете? Хотите сказать, что моя миссия еще не завершена?
Впервые в глазах незнакомца мелькнула грусть, но он тут же прикрыл глаза, не позволяя заглянуть в душу.
- Она была завершена в тот самый момент, когда ты положил диск со своими песнями на стол продюсера, Тайлер. Как я тебе и сказал, этот альбом станет великим. И тебя наконец начнут ценить как настоящего музыканта. Но это – твоя вершина. Ты достиг ее и не спустишься оттуда. Никогда. Для звезд это благословение – уйти в зените славы. Нет ничего хуже постепенного угасания.
Повернувшись, он скрылся в темноте. Тайлер смотрел ему вслед, недоумевая.
Резкая боль пронзила левую руку и метнулась к груди. Тайлер опустился на колени, хватая ртом воздух. Он не чувствовал, как расплавленный металл стекает по пальцам, капая на пол и прожигая в дереве дыры – огонь в груди пылал куда сильнее, пожирая его изнутри.
Последнее, что он услышал, был тихий, приятный голос незнакомца:
- Пять к одному, один к пяти, никому из нас живым не уйти…
