Их было восемь.
Они тихо вышли на берег ручья и остановились, прочёсывая глазами пролесок и втягивая воздух настороженными носами.
Стая любила это место. Глубокий овраг делился с ними прохладой в жаркие дни и укрывал от ветра в холода́. Сам ручей давно пересох, но каждую весну здесь звенели бурные талые воды.
Малыши могли беззаботно резвиться, гоняясь друг за другом и кубарем слетая в русло, а взрослые – хоть ненадолго расслабиться. Бояться было нечего – люди сюда забредали редко.
Сейчас всё засыпано снегом, и только лёгкие следы птичьих лапок узорно нарушают его белизну.
Она любила этот лес, на окраине города. С каждым разом забиралась всё дальше и однажды вышла к оврагу. Метров сто крутого спуска вниз. Склоны обросли кустарником, а в русле застыла снежная лавина-река.
Абсолютный покой и тишина.
Спускаться было страшновато, но место манило.
Она добралась до самого дна, цепляясь руками за кусты, и остановилась, осторожно наступив на белый покров реки.
Интересно, есть ли внизу вода?
Чуть правее старый тополь, устав от борьбы с ветром, рухнул наземь, перегородив заснеженное русло и превратившись в мостик.
Курить прилюдно она не любила. А вот здесь – самое то! Достала пачку из сумки, выудила из неё сигарету, щёлкнула зажигалкой. От первой затяжки закружилась голова.
Верхушки старых деревьев, растущих по берегам оврага, так далеки, что чувствуешь себя первобытным человеком. Как будто не дымит в десяти километрах отсюда трубами завод, не мчатся мимо него, по шоссе тысячи автомобилей, и не спешат с работы домой люди, набившись битком в грязный автобус.
Рани́ издала короткий, тревожный звук.
Шестнадцать ушей взлетели кверху и задрожали. Малыши испуганно прижались к земле.
Фа́ро замер в стойке.
Он тоже почуял.
В их владениях – чужак. Ещё секунда – и они все его заметили. Фигура, стоящая внизу и выпускающая дым изо рта.
Человек.
Лея захлебнулась злобным лаем, к ней присоединился Роб.
Вся стая ринулась вниз.
Вот, наконец-то!
Сейчас они отомстят! За всё! За всех! За каждого!
Она подняла глаза и увидела стаю, несущуюся к ней с явно недобрыми намерениями. Пять крупных собак и трое щенков-подростков, взрывающих снежное полотно.
Шансов быстро вскарабкаться наверх – ноль. Лучше даже не пытаться. Кричать – бесполезно. Никто не услышит.
Через несколько секунд голодные дикие псы разорвут её на куски, а весенние ручейки разбросают обглоданные добела кости по лесу.
Странная смерть для человека, с детства мечтающего о собаке.
Лея бежала первой. Ноги разъезжались и застревали в корнях деревьев, торчащих из земли, но боли она не чувствовала. Её гнала злость.
«Человек. Ненавижу. Уничтожу. Отомщу за всех моих детей!»
Каждый раз, как только её щенки начинали выползать из логова, приезжала машина, и бородатые вонючие мужики хватали малюток, складывали в окровавленный мешок и увозили навсегда.
Она чувствовала, когда обрывались их жизни. Одна за другой, одна за другой, пронзая материнское сердце разрядами электрического тока.
Сегодня род человеческий ответит за их боль.
Роб бежал рядом, время от времени задевая Лею разгорячённым пятнистым боком.
От его робости не осталось и следа. Глаза видели добычу. Сегодня это человек.
В первый раз он будет убивать. Он хочет убивать!
Мстить за Лею и её страдания, за пинки и удары палкой, которые часто доставались ему самому. Роб накажет человека за то, что его семью отовсюду гонят.
Кровь собаки закипа́ла.
Ему был знаком запах табака. Так пахло от злых людей, с которыми ему пришлось столкнуться.
Фа́ро. Вожак. Тяжёлые, уверенные прыжки.
Глаза – чернее ночи. В них клубится тьма.
Он и сам весь – ночь, только с проседью. Чёрная шерсть и серебристые локоны, под ней – чёрная кожа, чёрный нос, чёрные когти и чёрные подушечки лап.
Он уже немолод, но силён, и готов защищать свою семью.
Его стая – его жизнь. В ней давно нет места человеку.
За ним бежит Ра́ни. Его подруга, его любовь.
Она видит мир только одним глазом, в нём – глубина и чистота тёплого июньского неба.
В жизни Рани небо редко бывало чистым. Детство провела, сидя почти без движения, на короткой цепи.
Сквозь маленькую щель в заборе она смотрела на лес, а ночью посылала в звёздную бесконечность свой тонкий, протяжный вой. Человек приходил редко. Насыпал в миску корм, наливал воды и уходил.
Поняв, что другой жизни не дождётся, Рани прыгнула высоко вверх, разодрав железным листом бок и повиснув на цепи со стороны улицы. В голубых глазах сибирской хаски уже меркли звёзды, когда толстый ошейник расстегнулся, и собака рухнула на траву, залитую кровью.
Спутница вожака грациозна и красива, и только выпирающие рёбра, отсутствие глаза, потерянного в бою с чужой стаей, да длинный шрам на теле выдают её бедственное положение.
Визжа и тявкая, катятся с горки их милые дети. Из восьми черноглазых малышей уцелели только трое.
Сзади их подгоняет Бедуин. Долговязый, ещё молодой рыжий пёс, недавно оставшийся без верной подруги. Мали́ так и лежит на обочине дороги, медленно погружаясь в грязный снег.
У людей был праздник, они с криками радости взрывали ночное небо, а небольшая испуганная собака всего лишь пыталась убежать от грохочущего кошмара.
Каждую ночь, когда колёса машин перестают шуметь по асфальту, Бедуин приходит к Мали. Лежит рядом, вдыхая её изменившийся запах, прижимается мокрой щекой к тому, что совсем недавно было симпатичной серой мордашкой.
Возвращаясь утром в стаю, он тяжело опускается на землю, а Ра́ни и Лея крутятся рядом, поджав хвосты и горько поскуливая.
Теперь Бедуин контролирует малышей и следит за безопасностью тыла, готовый в любую секунду броситься на защиту семьи.
До жертвы остаётся несколько метров.
«Дёрнусь – нападут. Побегу – нападут. Покажу страх – нападут!»
Они совсем рядом, и она делает шаг навстречу.
Собаки от неожиданности тормозят, поднимая вверх облако снежной пыли.
Человек не убегает. Он роняет перчатку и тянет к ним свою открытую руку. Неслыханная наглость!
Лея бросается вперёд, нацеливаясь на колени сумасшедшей. Она брызжет слюной на чёрные брюки, но кусать не смеет – команды вожака не было.
Фа́ро застыл без движения, разглядывая чужака.
Сзади бросается Роб, готовясь цапнуть врага за икру, но женщина прикрывается сумкой. Запаха еды нет. Как жаль!
Собаки берут добычу в кольцо, с лаем кружатся вокруг, и только Фа́ро стоит лицом к лицу с человеком.
«Не давай волю страху! Какие же чёрные у него глаза!»
Такие же чёрные, как…
Мечту детства исполнил муж. Маленький щенок русского терьера. Кудрявый подарочек, посаженный под новогоднюю ёлку и озадаченный целью поскорее эту самую ёлку повалить на пол. Любовь и доверие с первого взгляда.
Они были вместе почти четыре года…
Вот малыш, один из трёх, так похожий на него. Не выдержав напряжения, он бросился ей под ноги, схватил лежащую на снегу перчатку и, весело мотая головой, помчался к деревьям.
Она улыбнулась, а Рани вздрогнула – испугалась, приняв улыбку за оскал.
Собаки зарычали, готовясь к прыжку.
«Фу! Нельзя!»
От услышанной команды вожака словно прострелило.
Он помнит эти слова! Так говорила хозяйка, не разрешая ему подбирать с земли еду. Только голос у неё был не такой хриплый.
И глаза… У хозяйки были молодые и ясные. У «этой» – тусклые.
И миллион морщинок на лице.
И сердце. Оно всё в рубцах. Вот самый глубокий – от предательства. Вот ещё – несчастье. Снова предательство. Расставание. Вот – рубец-разочарование.
Фаро знает, как это больно – разочароваться в людях, которых любишь.
Как червивое яблоко, сердце женщины изъедено недоверием и потемнело от горечи обид.
Нет. У хозяйки в нём жила радость и огромная любовь к Фа́ро.
Хозяин, которого Фаро безгранично уважал, своими руками отдал его поводок чужим людям.
Ещё была женщина, которая часто приходила в их дом и называла себя мамой хозяина.
Она не любила Фаро и каждый раз говорила: «От собаки надо избавиться!»
«Не бойся! Я тебя никому не отдам!» - шептала в ухо хозяйка, обхватив руками мохнатую собачью шею.
А хозяин послушал свою маму. Может быть, ему надоело ухаживать за Фаро. Может быть, он устал с ним гулять.
А может, Фаро сделал что-то плохое, что не понравилось хозяину.
Как изменилась её жизнь в тот день, когда муж ушёл на прогулку с собакой, а вернулся один! «Я отвёз его в питомник, там ему будет хорошо».
Розовые очки с треском разлетелись. Вот как выглядит нелюбовь...
Крики, мольбы, угрозы, шантаж – всё было напрасно. Людям, которых она раньше считала своей семьёй, не было дела до её боли, до боли Фаро. Испорченные собакой вещи оказались дороже.
Она искала Фаро, но, наверное, недостаточно хорошо. И тоже стала предателем. Превратилась в злую, быстро состарившуюся тётку, не готовую прощать, погрязшую в обидах и одиночестве.
Фаро ждал, когда хозяйка приедет и спасёт его. Ждал день, ждал два, ждал неделю.
А потом решил действовать сам. Он сбежал и радостно мчался по городу в поисках своего дома.
Нашёл чудом и, затаив дыхание, сидел у подъезда. Долго сидел. Напрасно.
Родные люди так и не вышли. Их здесь уже не было.
Квартира стала безлюдной, а преданный пёс – бездомным.
Собаки смотрели на вожака.
«Ну что же ты, Фаро? Командуй!» - просила Рани, поскуливая и пытаясь утихомирить развеселившихся с новой игрушкой щенков.
Он издал короткий рык, оторвавшись от человеческих глаз, посмотрел на свою подругу.
«Я не хочу крови!» - ответила собака.
В глазах Леи и Роба ещё горела злоба. Бедуин устало брехал, ожидая решения вожака.
Вильнув коротким хвостом, Фаро повёл стаю в лес.
Кобели принялись ожесточённо метить кусты, бросая на человека разочарованные косые взгляды.
«Это наша территория! Больше не приходи!»
«Нет, не он! Не может быть! Столько лет прошло!» - думала женщина.
«Нет, не она! Чужая! Не моя хозяйка!» - думал Фа́ро, стоя на пригорке и глядя вниз.
Он задрожал всем телом, когда услышал крик: «Прости меня, Фа́ро!», и, закрыв глаза, уткнулся носом в шерсть Рани.
Фа́ро не предаст свою семью.
