Ямбы

1.

Мне 26. Рыжеет волос.

И сух мой голос в телефон.

Подходит лермонтовский возраст.

Торопит он. Торопит он

бродить лужком, шуршащей рощей

с обычною тетрадкой общей

и начинать слагать, писать

свою не общую тетрадь…

Журчит река, горит звезда,

летит светла вода с весла…

В реке времен валун янтарный –

моя наука и судьба –

смолистый домик, медный, старый,

моя сосновая изба.

Вокруг избы черны леса.

Ночами – волчьи в них глаза!

Смотрю я пристально, подробно,

живу я медленно и ровно

средь пахнущих сметаной муз…

А где-то ноют телефоны,

Кричат печально эшелоны.

Мне некогда! Я тороплюсь.

Сломлю травинку – наклонюсь.

2.

Зайду на вырубки. Там тихо,

Горячий смоляной настой.

Как патефонная пластинка,

Пень кружится под злой осой,

Уйду в дурманящий орешник,

и допоздна мне мил мой лес…

Повисла туча, как скворечник –

на ней звезда, а не скворец.

Уже темно, и куст малины

мне пальцы греет, как фонарь.

И валуны здесь, как былины.

И в листьях еж, как календарь.

Здесь можно без любимой шляться,

и видеть воду, трогать лес,

и вовсе не мечтать о счастье.

Не в этом счастье, наконец!

1971