мы стояли и нюхали запах метро
когда я поцеловал тебя в рот.
ты терпеть не могла городской суеты,
ты любила котов и цветы,
а потом
мой язык маялся и бился пирсингом
о твои
брекеты.
Это были еще не стихи – так, побеги...
как, помнишь, в тринадцать побеги из дома -
я тогда лишь ронял свои тэги
в случайных девичьих альбомах.
Кстати,
в одном из таких альбомов,
- сказала ты чуть глуше -
ты впервые узнала про…
я тогда впервые тебя не дослушал
и впервые поцеловал в рот.
Ты подумала, вот урод,
а я -
то-то люди вокруг прутся.
и вот
мы болтались по городу
болтая языками
стуча зубами
и металлоконструкциями.
И тогда мне чудилось вроде
да что там - стопудово верилось мне
будто нету нежнее нег,
чем ныкаться с тобой в анфиладах подворотен
и кутаться в ржавый снег
Те дни, словно пальцы вонзались веером,
как ногти в спину,
как предки припрутся -
нас спалили скрипучие половицы
и сосед, гулявший с терьером.
Твой сильно расстроился, когда узнал,
что
я тебя
в рот
в метро
целовал.
не было драк, слез, причитаний
ты все рассказала папе и маме -
а они терпеть не могли городской суеты
я сопли мотал на кулак,
а ты
ты - слезы вытирала кулаками.
Ты, залетевши, рвалась на крыши,
ты бросалась об лед и в пролеты лезла
сдувала полосы
срывала голос
я каждым волосом в ржавую зиму выкрашенным
чувствовал твои закидоны и выкидыши
чувствовал,
но не знал, что так близко
знал, но был так далеко
зацепился бы языком
за твои скобы
и не отпускал бы
держал бы
тискал
стискивал
а мир разлетался на пиксели-точки
года рассыпались в расстоянья и виды
тополя незаметно листья скидывали
как мы - ганджибас в унитазы и форточки.
и перед тем как города укрощать
траффики ломать
расщеплять сутки
не читай на прощанье убогих граффити
на облезлых трансформаторных будках
знакомых спальных районов:
там саднят вмятины на асфальте
и пятятся эскалаторы
зацелованные
