Темень наматывая на кулак, строить догадки:
кто из сумрачной щели кроватной покажется нынче?
В отблеске фар на стене до истерики гадко
узнавать - это фобия. Просто я напугана, взвинчена.
Просто сегодня не то роковое число, от которого
мелко трясет, лихорадит и корчит-корежит.
Это не март отирается там - за советскими шторами -
помнишь, такие же точно висели у нас в прихожей?
Помнишь, конечно. Теперь ты и есть безграничная память.
Кажется, внутренний мой неотрывной календарь
поистрепался, истерся и пылью покрылся местами.
На пожелтевшей страничке молчит наступивший январь -
он самый первый, не знавший тебя. Не узнавший...
Скомканный снежными складками, горько-морозный.
Нет и дракона на шпиле, и шпиля-то нет.. Как и башни.
Я не принцесса отныне и присно - ни мила, ни стервозна...
Я никакая.
Весну, озираясь, встречала. Как зябко!
След на асфальте за год, просочившийся сквозь,
истлел, разложился и прямо под желтые лапки
солнечным зайцам бросался. А зайцы бросались врозь.
Так всеобъемлюще дышишь в затылок, о чем-то просишь...
Вижу тебя в шероховатости плит тротуарных,
в старом Гагаринском слышу тебя в кронах сосен.
Сосны чернеют иголками - это так остро, так траурно...
Не уходи этим вечером, слышишь? Останься! Побудем
вместе? Ты обозначься хоть скрипом дверей, хоть отблеском фар.
Это не март. Это осень осколками листьев и судеб
в комнате сумрачной вновь и вновь разжигает пожар.
