«Твой враг в пыли- жалок и слаб, загнанный зверь, раненый раб. Еще секунда и скажет "Убей!" перст императора. Святой судьбе не прекословь! Воет толпа- чувствует кровь. Не стоит скорби ни жен, ни друзей жизнь гладиатора»(«Колизей»)
***
Звон клинков. Крики публики. В тишине клетки слышны отголоски из Ада. Арена… Что за страшное слово «арена». Сама Смерть приходит смотреть эти игрища для увеселения Цезаря. А над побеждёнными уже кружат царь смерти Морс, мрачный повелитель тьмы Эребус, жестокая Фуррин, ненасытная Эквитас, отвратная Мания, а над ними, поглощая душу смертного на арене, нарастает великий и ужасный Тартаррус…
Раненый стонет, хрипит, ползёт по кровавому песку, словно червь. Даже из клетки видно, как толпа торжествует, и как скорбно смотрит на побеждённого победитель. Ещё секунда и Цезарь поднимет руку, разрешая прикончить несчастного. Всё решается слишком быстро. А кружащие над телом боги разлетаются в разные углы Колизея, высматривая и поджидая следующего…
Звучит победный рок. Цезарь ухмыляется и восседает на свой трон, довольный своим хладнокровием и безжалостностью. Трибуны ликуют громовыми раскатами… Снова прогремел рок. Боги в углах арены замерли, зрители затихли.
По кровавому песку грозно шагает громадных размеров чернокожий гигант. Мускулистый, изъеденный шрамами и совершенно не защищённый. Один из ораторов громко зачитывает:
«Следующий на великом сражении для Непобедимого, великолепного, мудрейшего <…> императора Цезаря представляется Нигоми Несокрушимый из Южной Африки. Его противник - Ксенофилиус Скользкий из Карфагена. И да начнётся битва!»
Слова эти стали рычагом для этого отвратительного спускового механизма. Нигоми набросился на противника и… раздавил. Да. Да. Просто раздавил его череп своей огромной и невероятно тяжёлой ногой. Цезарь снова поднимает перст, показывая своё удовлетворение.
Боги мира покинули нас…
А толпа ликует. Их голоса слились в единую адскую волну крика. Этот победный рёв бьёт по ушам, холодит тело, проникает в самое сердце. Нигоми поднимает несчастного на показ вверх, хрипит и визжит, словно дикий зверь… И вот снова звучит рок арены. Нигоми бросает тело и в ожидании замирает.
«Фобос Сокрушитель, пленённый вождь бриттов!»
…Моё имя…
Двое солдат подошли к клетке и отомкнули засовы. Тяжёлые дубовые ворота со скрипом распахнулись. Толпа возликовала, соперник напрягся. В глаза тут же ударяет яркий свет. Я давно забыл, что такое свобода… Этот свет – моё утешение или погибель. Может, я вижу его… в последний раз?
Арена… Снова это страшное слово. Кровавое слово. Но…
Вот наконец настал тот час. Я вижу его лицо, на котором обнажены в кривой усмешке зубы. А над ареной снова кружит «правая» Эквитас… Своими слепыми глазами озирает она поле битвы…
Удар! По лицу пробежал поток, как огненный разряд и молнии эти роем из тысячи пчёл ужалили скулу. Он огромен, силён, но неповоротлив и глуп.
Цезарь ждёт. Он теряет терпение. Пальцы правой руки теребят мантию императора, пальцы левой нервно стучат по столику рядом с троном.
Нет ни меча, ни шлема…
Я пропал? Нет! Пленён телом, но не душой! Только не душой!
В один удар Нигоми оставил меня лежать на земле, и Морс, бог смерти, уже занёс надо мной свою уродливую руку…
Но я не могу умереть здесь… Нет, не могу… Сквозь боль встань, страх преодолей! И я встаю. Я встаю назло судьбе, назло проклятому Цезарю и жестокой Эквитас - Встаю!
И порывом вдохновительной силы противник повержен, умирая от удара по виску. Вот она! Долгожданная минута! Цезарь медленно и чинно сошёл на песок. Песок кровавой арены. Он протягивает руку для поцелуя и тихо произносит, лениво растягивая слова:
-Дарую свободу тебе, Фобос Несокрушимый. Отныне на родине тебя будут звать так.
И, шелестя одеяниями, он покидает Колизей…
В голове моей звенит, я уже ничего не слышу, ничего не вижу. Волшебные ли слова подействовали на меня так? Нет… Яд… В его кольцо был впрыснут яд… Но я теперь… свободен!
