151

керосиновой лампе – копоть,

парафином на блюдце – капать,

эту лампу – никто! – не купит,

и свеча догорит дотла.

среди тысячи Перекопов

и алеющих брызг заката

моё сердце – бумажный кубик,

моё сердце сметёт метла.

этот город так крепко сложен,

человек здесь уже – не нужен,

человек здесь уже – неважен,

разбазарен, разбит, забыт.

каждый шаг преисполнен ложью,

даже снег как-то лживо кружит,

даже дождь мне презренье кажет

и – брусчаткою – стук копыт.

по-немецки – кругом – орунен,

по-японски – последний ронин,

а по-русски – по факту – ранен

за любовь заводных сирен.

вискарём протираю струны.

ничего не оставлю, кроме

этих строк. даже Северянин

на обложке – молчит, смирен.

я на улицах, в перекрестьях,

да под песни Агаты Кристи,

да в приливе нездешней страсти

жду и верую. мой псалом

расплетётся по медным перстням

не ко времени павших листьев.

вы гвоздиками приукрасьте

и не думайте о былом!