Исидор и кольцо
В год синей деревянной козы в день железнодорожника, или же, если хотите, в год белого филина в день Ангельской девы Солнце стояло высоко, и жар его был нестерпим, несмотря на утреннее время.
Исидор, обряженный в линялую футболку, шагал по просёлочной дороге. Жара не сильно донимала его, потому что был он человеком, к жаре привычным. Несколько мух летало над ним по непонятным причинам, а вдали высился зубчатый силуэт мусороперерабатывающего завода.
Невзирая на воскресный день, Исидор шёл на работу, ибо график его смен был причудлив. Он шёл и думал, что нуждается в деньгах. В отличие от доброй половины человечества, Исидор мог внятно объяснить, зачем эти самые деньги ему нужны. Во-первых, чтобы заплатить долг за свет. Во-вторых, чтобы купить Олежке книгу про черепаху. В-третьих, чтобы напиться плодово-ягодного вина и успокоиться.
Однако зарплата прозревалась лишь через полторы недели, а потому и на работу идти не хотелось. Но Исидор шёл, его майка пропитывалось потом, и мухи пели свою весёлую летнюю песню. С каждым шагом Исидор повторял про себя: «Эх, денег бы, денег бы! Были б деньги, было б хорошо!»
От его дома до завода было ровно одна тысяча пятьсот семьдесят четыре метра, но Исидор не знал этого, потому что никогда не подсчитывал своих шагов. «Эх, денег бы, денег бы!..» – повторял он вместо счёта. Ибо за свет нужно платить. Это Исидор знал хорошо. Иначе свет отключат, как отключили его соседу Арнольду. Тот самонадеянно думал, что может месяц не платить, и два, и четыре. А вот отключили же! И по ночам ходит Арнольд во мгле и стукается об углы. Незавидная участь. Исидор так не хотел. «Эх, денег бы, денег бы!..»
И, конечно, книгу хорошо Олежке купить. Уже месяца три как обещал. Ребёнку расти нужно, развиваться. А как расти без книги? Вспомнить бы только, что там за черепаха такая.
¬На проходной Исидора приветствовал охранник Ибрагим, бодро постукивая резиновой дубинкой о стойку металлоискателя. Хороший это был охранник, весёлый.;
Исидор прошёл через рамку, которая при этом не моргнула, не пискнула и вообще не обратила на него внимания, что даже обидно немного. Ведь он – личность как-никак, человек! Но что в человеке этом? Кости, мясо, жидкость, штаны да майка. Совершенно никакого металла. Чего ж рамке-то на него внимание обращать? Для неё что есть он, что нет – всё едино.
Итак, прошёл Исидор через рамку и завернул в переодёжную. Снял он там с себя всё, что имелось: и майку, и штаны, а вместо этого надел синий комбинезон из приятной дерюги. Потом Исидор направился ко второй рамке, что на другом краю проходной располагалась. Там ему приветливо помахал дубинкой охранник Алёша.
Вторая рамка металлоискателя также не заметила Исидора, и он побрёл дальше, на собственное своё рабочее место.
Суровая пропускная система была заведена на мусороперерабатывающем заводе. И через одну рамку пройди, и одежду смени, и через вторую – тоже пройди! Хитро́! Но удивительного тут ничего нет. В мусоре ведь чего только не попадется. Мало ли – упрут ещё что-нибудь ценное! Впрочем, пока не случалось такого, чтобы кто-то что-то упирал или хотя бы пытался. Ну, так это потому, что пропускная система. Видят все, что порядок серьёзный, так и не балу́ют.
Собственное рабочее место Исидора находилось в сортировочном цеху, до которого от проходной надо было ещё метров семьсот топать. Ну, Исидор и топал в комбинезоне из приятной дерюги, а как дотопал – принялся трудиться и размышлять, сколько ж эта книга про черепаху может стоить. Наверное, сто рублей. А то и сто пятьдесят.
Работа у него была не сложная. Он вставал у конвейера на своё место, отделённое справа и слева фанерными перегородками. Перегородки нужны были, чтобы сортировщика ничто не отвлекало от его обязанностей. По конвейеру беспрерывно днём и ночью, утром и вечером двигался самый разнообразный мусор: твёрдый и не совсем твёрдый, вонючий и не вонючий, мерзостный и не очень. Исидор должен был выбирать бумагу и картон и складывать их в специальные ящики. А всё, что должен, он делал.
Исидор натянул рукавицы и погрузился в рабочую атмосферу. Начал из мусорных куч выхватывать газеты, коробки и другую бумагу. Рядом, за перегородками, другие сортировщики стояли. Кто жестянки выбирал, кто бутылки, кто тряпки. Труднее всего приходилось с полиэтиленовыми пакетами, потому что из них надо было ещё всякую дрянь вытряхивать.
Направо – налево, налево – направо раздвигал Исидор мусор и находил бумагу, и картон находил, и складывал их в специальные ящики. Он не думал, что благодаря его самоотверженному труду где-то в Сибири сберегаются деревья. Там, где Исидор жил, деревьев практически не было, и он прекрасно обходился без них.
Исидор думал одно: «Эх, денег бы, денег бы! Были б деньги – было б хорошо!»
И за мантрой такой рука его наткнулась на измятый конверт, который несомненно был из бумаги, а потому Исидор взял его, чтобы в ящик бросить. Но тут из конверта выскользнуло что-то и красиво звякнуло об пол.;
Исидор наклонился под ленту транспортёра и увидел кольцо с камушком. Кольцо это он тут же поднял и, даже не успев разглядеть, сунул в карман.;;
Раньше Исидор ничего с завода не воровал, потому что был совестливым и боялся, что его поймают. Он и сейчас пока что воровать не собирался. Просто сунул кольцо в карман – и всё.
В золоте Исидор ничего не понимал. Вот у его отца был золотой зуб, а у него никогда ничего золотого не было. И тут целое кольцо! Да ещё с камнем! Интересно, что это за камень такой? Может быть даже бриллиант!
Исидор заглянул в конверт – вдруг там ещё что-то есть. И там было письмо, так ровно сложенное, будто его и не читал никто. Бумага отчего-то была оранжевая, испещрённая карандашными ровными буквами.
«Слёзы мои высыхают и, застывая коркой, образуют соляную маску, – читал он незнакомый почерк. – Маска эта то улыбается во всю ширь, то искажается гневом. Чем закрыть в ней глазные прорези, чтобы не видеть тебя больше?! Ни тебя, ни твоего мерзкого сочувствия! Хватит! И поди прочь! Слепой червь сожрал три года моей жизни и ещё будет жрать, хоть уже мёртв. Но лето пройдёт, и пройдёт осень, а зимой всё встанет на свои места. Я это знаю, уверена в этом, а потому – поди прочь! Твоё тяжёлое кольцо прилагается».
«Вот это да! – подумал Исидор, бросая письмо вместе с конвертом в специальный ящик для бумаги. – Черви какие-то. Может, захворал кто?»
И вновь начал он перебирать мусор, ощущая в кармане тревожащую тяжесть кольца.
«Сколько ж оно стоит? – раздумывал Исидор. – Может, тыщи полторы? А то и две. Ну, нет. Если две, так уж, наверное, не выбросили б. Но и полторы – очень хорошо».
В его голове вполне уже сформировалась мысль о краже. То есть, не о краже, а о служебном проступке. Какая уж тут кража, если кольцо выбросили? С чего бы оно должно заводу достаться? Нет тут никакой кражи. Воровать Исидор никогда бы не стал, а так, кольцо тиснуть – это совсем другое дело.
В полторы тысячи его потребности очень хорошо укладывались. Тут и книжку про черепаху можно купить, и вина плодово-ягодного вполне себе достаточно. А за свет уже с получки заплатить.
Для справки: золотое кольцо с бриллиантом массой в один карат стоит миллион. Ну, может быть, чуть поменьше.
Словом, решил Исидор кольцо себе забрать. А как же его забрать, если на выходе такая система контроля? И через рамку надо проходить, и переодеваться, и через ещё одну рамку… Но Исидор вспомнил фильм про контрабандистов, что в клубе показывали года два тому назад. Недолго думая, достал он кольцо из кармана, запихнул в рот да и проглотил. Бриллиант массой в один карат царапнул нёбо и встал враспор в глотке. Икать сильно захотелось. Но ничего – потом потихоньку, потихоньку и провалился.;
«Вот так!» – подумал Исидор, а потом ещё подумал: «Ну, как рамка всё равно запищит? Ведь через неё-то вместе с кольцом проходить».
Мысль эта сильно его взволновала. Очень он жалел, что так поспешно кольцо сглонул, не подумав, как следует. Точно – поймают его. Ведь пропускную систему, небось, не дураки придумывали. Рассчитывали и на такие случаи.
Но постепенно Исидор убедил себя, что ничего страшного не должно произойти. Ведь кольцо-то у него в животе. Может, и не заметит рамка. Да если и заметит, мало ли отчего она пищит? Вот он весь – обыскивайте! Нету ничего! Не станут же ему, в самом деле, брюхо вспарывать! Да и где-то слышал Исидор, что в организме человека само по себе железо есть. Вот, может, от такого железа рамка и пищит!
Убедил себя Исидор, да не совсем. И потому, чем ближе к концу смены, тем больше у него ноги тряслись. Когда закончилась работа, Исидор расправил плечи и побрёл к проходной.
Охранник Алёша все также приветливо помахал ему дубинкой. Исидор кивнул, зажмурился и шагнул в страшный створ рамки металлоискателя. Ну, сейчас…
И ничего.
То есть, совсем ничего. Тишина. Рамка, как обычно, плевать хотела на Исидора. А ведь в нём золото! Говно это, а не рамка!
Исидор открыл глаза и расслабленно пошёл в переодёжную. Там он быстро сменил комбинезон из приятной дерюги и, не став принимать душ, поспешил ко второй рамке.
Охранник Ибрагим стоял грустный и постукивал дубинкой о левую ногу.
– Почему женщины то любят, а то не любят? – спросил он.
– А ты почему то весёлый, а то грустный? – задал в свою очередь вопрос Исидор.
– Вот именно поэтому, – ответил Ибрагим.
– Вот именно поэтому, – повторил за ним Исидор и шагнул в створ следующей рамки.
Она тоже не пискнула.
Исидор радостно удалялся от мусороперерабатывающего завода по дороге, над которой заходило красное, чертовски красивое солнце.
Придя домой, он запер дверь на задвижку и понял, что нужно есть. Во-первых, Исидор был голоден после смены, а во-вторых, так кольцо, наверное, быстрее выйдет.
Из пропитания в его доме, в основном, имелась картошка. Вот и начал он её сначала чистить, потом резать, а потом жарить на постном масле.
Как была картошка готова, Исидор наелся досыта. В организме его крахмал прекрасно перерабатывался в сахара, которые сжигались в митохондриях, производя необходимое количество энергии для творчества, побед и свершений. За таким процессом Исидор улёгся на скрипучую кровать с продавленной панцирной сеткой вдыхать запах давно нестиранного белья.
Жарко было в доме, душно. Но до того ли Исидору? Ведь внутри у него кольцо.
Исидор лежал и думал: какое оно, кольцо это? Ведь он даже толком его и рассмотреть не успел.
Должно быть, оно жёлтое. Конечно, раз золотое – так и жёлтое. Впрочем, помнилось Исидору, что и белое золото бывает, и даже красное. Но что ж это за золото, раз оно белое? Это алюминька какая-то или же серебро. А красное – это уж совсем никуда не годится.
А камень какой? Исидор безуспешно пытался его вспомнить. Должно быть, белый. Бриллиант, наверное. Мелковат только, но ничего. На полторы-то тыщи, небось, потянет.
А где ж продавать кольцо? В посёлке – смысла нет. Кому тут кольца нужны, да ещё с камнями? Надо будет в город ехать – там, наверное, найдутся покупатели. Ломбард какой-нибудь или магазин специальный. Надо б только приодеться. А то подумают ещё: откуда у такого замухрыги кольцо золотое? Наверное, стырил. Рубашку надо жёлтую надеть – ту, что не дратая. И джинсы.
А ну, всё равно как спросят, зачем это вещь продаю? Что ответить-то?
Исидор решил правду отвечать: мол, женщину бросил изысканную, а она прямо в морду кольцо вернула. Вот и необходимо продать, чтобы не напоминало о прошлых ошибках. Но жёлтую-то рубаху надо надеть, а то не поверит никто. Хорошо б ещё и письмо про червяков осталось. Это уже вещественное доказательство. Не верите? А нате вам! Видали?! Но письмо никак нельзя было вынести. Ведь глотать его бессмысленно.
Вот так и спал Исидор, вытаращив глаза в потолок, ощущая в животе хорошую и приятную, безмерно невыносимую тяжесть однокаратного бриллианта, вес которому, кстати сказать, ноль целых две десятые грамма (справочно).
Утром Исидор проснулся, открыв глаза ещё шире, и немедленно принялся жарить яйца на завтрак и крепкий чай из кружки пить. Обычно по утрам он не ел. Не от бедности, конечно, а просто потому, что не хотелось. Но теперь случай особый. Теперь для дела надо.
На работу в соответствии с хитрым графиком ему следовало выходить лишь завтра к четырём часам по полудни. Вполне достаточно времени. Вполне достаточно, чтобы встретиться с кольцом – об этом только у Исидора мысли и были.
Откушавши жареных яиц, пошёл Исидор к соседке, чтобы по телефону связаться со своей сестрой, которая в райцентре жила. Надо было выяснить, как черепаха называется, про какую племяшке книгу покупать.
Исидор набрал номер, застревая пальцем в лопнувшем диске. Трубку быстро сняли.
– Алло! – сказал унылый сеструхин голос.
– Алло! – бодро выкрикнул Исидор. Очень ему нравилось по телефону разговаривать.
– Алло! – повторила сестра.
– Женя, это я, Исидор!
– Понятно. Чего ты? Как ты?
– Хорошо. Я это, чё звоню-то… Ты скажи мне, как этих черепах зовут?
– Каких черепах? – не поняла сестра.
– Ну, про которые книжка, я Олежке что обещал купить.
– А, этих. Это черепахи-ниндзи.
– Кто? – не расслышал Исидор.
– Ниндзи, – повторила сестра.
Исидор задумался.
– Это что ж за черепахи такие?
– Ну, такие черепахи. Они с ленточками и дерутся.
– Черепахи дерутся? – удивился Исидор.
– Ну да.
– А с кем?
– Чёрт их знает! Вроде, с крысой какой-то. У тебя хорошо всё?
– Да, хорошо, – ответил Исидор, всё ещё находясь в изумлении. – Я куплю скоро книжку про этих… ну, как ты там сказала. Приеду скоро с книжкой.
– Приезжай, – ответила сестра.
– А у вас-то всё хорошо?
– Всё хорошо.
– Погода как у вас?
– Жарко.
– И у нас жарко.
– Понятное дело. Ты ж в пятнадцати километрах живёшь.
– А дождя нет у вас? – спросил Исидор.
– Откуда?
– И у нас нет.
Исидор и не знал, о чём ещё поговорить.
– Ладно. Я пойду завтрак готовить, – сказала сестра.
– Хорошо. Я тоже. Ладно.
Послышались гудки, и Исидор повесил трубку.
Он думал: как это черепаха может подраться с крысой? Из-за чего? И кто в таком случае победит? Исидор решил, что книга эта, конечно, очень интересная, и надо будет самому её почитать.
Вернувшись домой, нажарил он картошки, наелся, а потом начал думать, что всё пока удачно складывается. За сим впал Исидор в оцепенение. Это когда просто сидишь, смотришь прямо, и ничего с тобой не происходит. Так бывает с людьми, у которых нет телевизора. Впрочем, и с людьми, у которых телевизор есть, тоже так бывает. Просто они впадают в оцепенение перед экраном с картинками и это не очень заметно со стороны.
Около двух часов по полудни Исидор из оцепенения выпал, но и потом с ним ничего не происходило.
К вечеру же стал он тревожиться, что кольцо появляться не хочет. Начал бродить из угла в угол и думать, не пойти ли в магазин за плодово-ягодным. Но денег-то нет. «Эх, денег бы, денег бы! Были б деньги…»
Может, и в плане кольца плодово-ягодное помогло бы. Бывали такие случаи. А в долг не дадут. Конечно, не дадут. И просить бесполезно.
Беспокойство овладело Исидором, и как это беспокойство унять, он не знал. Может, снова сеструхе позвонить? А что сказать ей? Говорить-то нечего. А куда ж сходить? На работу – не надо. За плодово-ягодным – бессмысленно.
Но Исидор всё равно надел калоши и пошёл к магазину. «Нипочём в долг не дадут», – думал он по дороге.
И не дали.
– Ты честный человек, Исидор, – сказала продавщица, – и просишь немного. Но если я дам в долг тебе, то какие у меня будут основания отказывать остальным? Если же все начнут брать в долг, то коммерции у меня не выйдет, и магазин придётся закрыть. А в таком случае вам негде будет покупать плодово-ягодное, и вы затоскуете. От тоски вы начнёте уезжать кто куда, и посёлок опустеет. А как только опустеет поселок, некому станет работать на мусорном заводе. Тогда весь райцентр и город завалит мусором, и оттуда люди также разъедутся. И вся земля наша, где жили прадеды, деды, и отцы, превратится в пустырь. Так что, извини, не дам!
Уныло поплёлся Исидор домой, понимая, что всё справедливо.
Вечер каким-то образом сгустился. И кольцо не даёт о себе знать. Но пока волноваться незачем. Времени ещё много. Утро вечера мудренее. В известном смысле.
В общем, худо-бедно заснул Исидор, отужинав, конечно. И проснулся. А всё то же самое.
Вот когда у человека есть мечта, то и жить легче. А Исидору совсем и не легче, потому что мечта-то есть, да не выходит никак. Но до четырёх часов уж как-нибудь должна. Уж, конечно.
Наступила половина четвёртого. Хочешь – не хочешь, а на работу идти надо. И никаких намёков на благополучное разрешение дела Исидор не замечал.
Что ж, собрался он, да и пошёл. А по дороге думал, что ничего страшного пока не случилось. На работе-то всего девять часов надо быть. Если даже и начнутся какие-то подвижки, то он, конечно, вытерпит. Чего там не вытерпеть?! Всего-то девять часов!
На проходной ему всё также приветливо махали дубинками. Исидор улыбался и кивал. Рамки металлоискателей не обращали на него внимания, а комбинезон, хоть и из приятной дерюги, следовало бы постирать.
Исидор начал выполнять привычную общественно полезную работу, но уже через каких-то полчаса почувствовал позывы известного рода и не на шутку встревожился.
Пожалуй, мы опустим описание той жуткой и упорной борьбы с собственным телом, которую вёл Исидор. Скажем лишь, что длилась она без малого семь часов. И за это время Исидор не раз проявлял чудеса стойкости и упорства. Пожалуй, и Геркулес, совершая свои двенадцать подвигов, не выказал столько отваги и самоотречения. Но одно дело победить какого-то там кабана, а другое – преодолеть себя. В общем, поражение было предрешено.
В двадцать два часа сорок три минуты, в час, когда летучие мыши мелькают изломанными тенями, а луна кажется съедобной, Исидор стоял в уборной сортировочного цеха и задумчиво глядел в унитаз. Оттуда ему подмигивал, переливаясь всеми цветами радуги бриллиант массой в один карат. Исидор пребывал в нерешительности.
Стыдно. Очень стыдно, когда денег нет, а за свет платить надо.
