Теряю свою независимость,поступки мои, верней, видимостьпоступков моих и сужденийуже ощущают уздечку,и что там софизмы нанизывать!
Где прежде так резво бежалось,путь прежний мешает походке,как будто магнитная залежьпритягивает подковки!
Безволье какое-то, жалость...
Куда б ни позвали — пожалуйста,как набережные кокотки.
Какое-то разноголосье,лишившееся дирижера,в душе моей стонет и просит,как гости во время дожора.
И галстук, завязанный фигой,искусства не заменитель.
Должны быть известными — книги,а сами вы незнамениты,чем мина скромнее и глуше,тем шире разряд динамита.
Должны быть бессмертными — души,а сами вы смертно-телесны,телевизионные ушине так уже интересны.
Должны быть бессмертными рукописи,а думать — кто купит?— бог упаси!
Хочу низложенья просторноговсех черт, что приписаны публикой.
Монархия первопрестольнаяв душе уступает республике.
Тоскую о милых устоях.
Отказываюсь от затворничествадля демократичных забот —жестяной лопатою дворничьейрасчищу снежок до ворот.
Есть высшая цель стихотворца —ледок на крылечке оббить,чтоб шли отогреться с морозцаи исповеди испить.
