Болело в суставах рук,
Выворачивало их наизнанку сознания
Так,
Что желая проводить по руке черту,
Ты проводил Ее в голове своей
Заново.
— — — — — — — —
Корёжит из стороны в сторону,среди стен,на расстоянии кончика носа.
Сложно двигаться, ведь крышка не дарит ни вздоха.
Бить по ней бесполезно. Чувствую, как колют мне тело гвозди,
Которые немного слёзно, но высекали немые звёзды.
За ними сыплется земля, наполненная до верху червями,
Что так и просятся курить твою плоть небольшими косяками.
Они пережёвывают твои обиды и ненависть,
пережёвывают слезы ревности.
Все, что остаётся от тебя после этого —
Чувство искренней нежности.
Не за большими дверьми замуровано, не скрыто под пеленой равнодушия.
Лишь чистая любовь червями отвоёвана, лишь она будет тебе послушною.
А сверху льется вода. Холодная, обжигающая твои мелкие кости.
Она смешивала грязь и чувство достоинства.
Она смешивала меня с чувством одиночества.
Она давала вновь ощутить, что такое быть мелким ничтожеством. Что такое оказаться мелким ребенком, когда нападает большое чудовище.
Первым всегда настигал меня страх. Он прочищает легкие от чувств запутанных, что так и липли к альвеолам.
Он превращал их в прах, что после выветривались алкоголем.
Он омывал мое тело, до дрожи доводил сознание. Помогал мне пройти все чувства, выбивал из меня признание,
Что я вряд ли еще раз попробую. Подойти, обнять, ненавидеть или шуметь. Мне не остается больше ни шанса. Мне остается только лишь гореть.
И вновь вода. Уже омытый страхом невиданным, я остаюсь мокрый в отчаянье, я вновь потух от бессилия. Она стучит, забивает камнями.На пару с червями она выбивает всю дурь. За ними ветер, немного подув, отщепляет кусками грязь душевных бурь.
Мне не стало рыдать из — за грязи над макушкою. Мне стало плевать на непролазные корни, ищущие, за что ухватить мое тело. Мне даже плевать на стоящую надо мной избушку, что за несколько лет быстро истлела.
Мне мои спутники стали отдушиной. Они закрепили порядок моего существования.
Они стали моими чувствами. Чувствами слуха, глаза, и осязания.
Из — за них мне жжется меж ребер. Из — за них мне кости выворачивает наизнанку.
Когда ты бьешься о стенки гроба, а сверху давит земля, будто бы танком.
Так очищался я день ото дня, так фильтровал себя от ненужных мне чувств.
И пусть.
Так грязь пробирала меня.
Она истлела.
Истлею и я.
