Я пишу тебе строчки. Каждый день, в девять часов вечера. В них, будучи без единой точки, стоит два слова: "Вернись, сердечко".
Я исписываю листы, тетради и книги. За ними идут стены моей крохотной комнаты. Не ведая о скорой гибели, мне в вены вкалывают сознание черное.
Они хотят затупить мой разум. Хотят утопить тебя в бесчувственной памяти.
Они внимательно следят за мной в комнате, обитой цветною скатертью.
Возвращаясь после очередных процедур, я царапаю слова на плитке кафельной, чтобы не изжить себя на веку этом каторжном.
Мне расстояния становятся близостью, а глаза твои отдаются отражением в крови разбитого лба,
что яростно пробивал брешь в белой стене до темна.
Но все же помню одно. Как ты навещала меня раз в месяц, когда пропускали тебя через железные двери.
Ты обнимала меня. Ты помогала не пугаться собственной тени.
Но каждый раз, когда ты уходила, я пытался втереть тебе в грудь свое тайное послание. Я дарил его тебе. Каждый раз, когда ты приходила ко мне на свидание, я пересылал контрабандой свой разум с тобой.
Но что с того, ведь тело мое заточено в темнице душевнобольных, которые боятся того и сего, боятся даже рук твоих.
Они забыли о тоске любимых, забыли тосковать по ним самим. Да так в голове их убили, что видя их перед собой, кусали, чтобы голос внутри не томил.
Они обедали со мной за одним столом, видел их глаза, прячущие животную злость и ненависть. Они пытались меня убить. Они видели во мне слишком много человечности.
Благодаря скоротечности времени я пропускал дни мимо себя. Я ждал благой вести, что скоро увижу тебя. Что смогу переждать кусок вечности вместе с тобой.
Боже, разожги огонь мой, чтобы вырваться из заточения кафельного. Верни мое сердце. Верни человека любимого, дальнего.
По которому плачу день изо дня.
Боже, верни к ней меня.
И вновь горят книги, тетради, листы. Они жгут мою любовь в печах для мусора. Я прошу тебя, прости
Их. Они не видели ничего мудрого.
Они не ведали, чего творили дурного. Не понимали, что любить больной может тебя. Они пытаются задушить якобы глупого. Того, что расписывает стены кровью, любя.
Они помещали меня в самые тёмные комнаты, пытались залечить несуществующие раны.
Они вновь заливали сознание чёрное.
Они опускали меня в электрические ванны.
Я- мученик жду часа. Жду конца месяца, когда приходит моя заветная таблетка. Она приходит часто в красном платье.
Она приходит с запахом лета.
Я жду тебя каждый день. Жду своего часа заветно-конечного. Того, что уведёт меня из этих стен навсегда. Где все прекрасно-вечное.
И даже там я продолжу писать строчки о том, что найду для тебя местечко.
Даже задушив мой разум беспечный,
На бумагах останется:
"Вернись, сердечко".
