Располагайтесь поуютнее, и поговорим... О чем бы нам поговорить? О жизни. Конечно, же, о жизни. И не просто о жизни, а о жизни сказочной, волнующей, зовущей в неведомое, такой, какая грезится каждому и редко кому выпадает. От чего же зависит такая жизнь, спросите вы. От ярких ощущений, отвечу я. Скажем, вчера я зашел в магазин, чтобы купить там патроны для своего охотничьего ружья. Нет, я вовсе не сторонник охоты. Честно сказать, я обожаю зверушек, и не могу без слез смотреть, как кто-то из них страдает. Ружье - наследство моего дедушки, а ему оно досталось от своего дедушки, а тому... Короче, это антикварная вещь. И патроны, разумеется, у такого ружья тоже должны быть не простыми. Вот я и захожу время от времени в один антикварный магазинчик, просто взглянуть, нет ли нужных патронов, хотя их уже и быть на свете не может. Так, вдруг чудо... Тогда можно было бы зарядить мое ружье и выстрелить в воздух, как говаривал дедушка. То есть, сделать вид, что выстрелил в воздух. Как известно, антикварные патроны не стреляют. Но, возможно, бог услышал бы этот выстрел, и сделал бы всем хорошо, или хотя бы обратил внимание на то, что тут на земле иногда постреливают. Обычные выстрелы он, похоже, слышит не особенно или уже к ним привык. А выстрел из старинного ружья разбудил бы даже господа бога, верно же? Но к делу. Стало быть, вчера, когда сумерки были особенно ясными, а солнце не светило вовсе, в отличие от луны, играющей на небе, захожу я в тот самый магазинчик, сбиваю снег с ботинок при входе и бросаю ненароком взгляд на вешалку, намереваясь повесить туда пальто. И что же я вижу? Дамы и господа, не судите строго и не примите меня за сумасшедшего, но я вижу там целый театр. Как известно, театр и начинается с вешалки, но этот театр был особенный, он раскачивался взад и вперед, и, приглядевшись, можно было понять, что состоял он весь из кукол-марионеток на нитках, а управляла и руководила всем главная голова - голова Японца, которая при этом еще открывала рот и страшно вращала глазами. Также там были Красавица, Куртизан и Премудрая Девица, тростевые и планшетные куклы, не считая многочисленных перчаточных слуг и спрятанных до поры до времени антропоморфных - то есть не пойми каких - персонажей, которые сидели в огромном сундуке, стоявшем рядом, и не были приметны сразу, но, судя по возне и кряхтению, раздававшемуся из-под крышки, народу в том сундуке поместилось немало. При этом хозяин лавки вел себя так, как будто бы не происходило ничего сверхъестественного, и как будто бы такое действо он видел каждый день.
- Мой дорогой, - крикнула выскочившая из сундука дама в малиновом платье и с прической в стиле и духе Маркизы Помпадур, - как я долго ждала тебя, мой дорогой! - и натурального вцепилась мне в... камзол, то есть, простите, в рубашку, конечно.
Я был ошарашен и взбешен, и одним движением руки бросил ее обратно в сундук. Маркиза задрожала и вдруг заплакала, как ребенок. Выдержать это было совершенно невозможно, и я уже собирался погладить ее по голове и успокоить, но она перестала плакать и заснула так же внезапно, как раньше набросилась, а на меня уставился следующий персонаж забавного театра - огромный нарисованный кот, плоский, вырезанный из дерева и двигавший хвостом лишь направо и лишь налево. Все эти твари больше от слова творчество, нежели омерзение, были столь выразительны, что вызывали гамму чувств. Их хотелось убить и приласкать единовременно.
- Господин чего-то желает?
Я перевел взгляд, и увидел ее, мою Коломбину, девочку с женским взглядом и монашеской поступью. Она перекладывала пыжи, те, которые вставляют в ружье, чтобы выстрелить, и улыбалась.
