цикл иронических стихов
ВЕРЛИБР
Как проще рассказать о самом главном –
О пьянстве и любви, болезни и грехе,
О лжи возвышенной и качестве обмана
В униженном логистикой стихе?!
Верлибр… Из древности седой и лысой
Он чувства мысленно приносит в разум дня,
Но вновь рифмуются скупые мысли –
Для безобразного, как сон, меня!
Пытаясь рассуждать лишь в ритм буквально,
Я почему-то снова не могу
Вслух ощутить невидимую тайну
И заключаю истину в строфу.
Верлибр… Задумал я писать без рифмы
Слова, слова и – в третий раз – слова,
Но разбиваются они волной о рифы,
Едва касаюсь я ладонью лба.
Болезнь любви – излишество рассудка,
И пьянство – грех излишества ума,
Как день и ночь не разрушают сутки –
Свободу духа создает тюрьма…
Но мне хотелось рассказать иначе –
Верлибром – о бескрайней простоте,
Которая так много в жизни значит,
Но рифмы помешали злой мечте!
ВЗАПЕРТИ
«Ты – дурак, или как?.. –
Жизнь спросила меня, –
Вопросительный знак
Твои мысли хранят,
Как цветущий на грядке сорняк.
Удали его, но осторожно!»
«Я такой же, как все, –
Сам себе я сказал, –
И кручусь в колесе,
Словно в клетку попал,
Но хочу убежать босиком по росе.
Почему жить в мечте невозможно?»
Жизнь нахмурилась. «Жаль, –
Мне она говорит, –
Ты всего лишь – педаль,
Время мимо летит,
И вопрос твой уносится вдаль,
Отвечать на него уже поздно!»
Сплюнул я в тишине
И опять побежал,
Заскрипели во мне
Злость и жалость,
Но куда-то пропала усталость –
Стал я думать, как будто нарочно…
«Я живу, как дурак,
И такой же, как все –
Семенами сорняк
Прорастет в колесе,
Что-то с клеткой вдруг станет не так,
И сломать ее будет несложно!»
ВОПРОС НА ЗАСЫПКУ
Меня спросили: «Ты живешь Россией
И любишь – бесконечно – Беларусь,
Когда-то завоеванную силой?!..»
Я с умниками редко, но дерусь!
«Нельзя вернуть, – я им сказал, – былое,
История не любит перемен,
Гордыня – это самое пустое
Из всех национальных слов и тем!
Я белорус по крови и по духу,
Пусть мать моя – карелка… Ну и что?!
Любая родина – ворчливая старуха
В покрашенном изношенном пальто.
Любая государственность – мужчина,
Который хочет «эту дуру» защитить
От старости, но это лишь причина…
Мне хочется ее – до слез – любить!
На этом свете безобразно мало
Старух и девочек с открытою душой,
Одних лишь их по уши мне хватало –
Мужчин, ведущих страны на убой!»
***
Высоколобые чины
Ведут войну со здравым смыслом,
Я тоже человек войны –
Вокруг меня стреляют числа.
Во-первых, кризис – это миф,
Борщевиком цветут банкиры –
Смешные доллары у них
Растут, как плесень из могилы.
А, во-вторых, валютный фонд,
Глобализацию питая,
Не видит новый горизонт
У стен усталого Китая…
Где, в-третьих, хитрая война
Идет за скользкое богатство
Людей, чья грустная страна
Презрела равенство и братство.
В-четвертых, полюса Земли
Опять меняются местами,
Но эти «полюса» – мы с вами –
Терпеть соседей не могли!
В-шестых, все наши мудрецы
Сошли с ума от страха жизни,
Забыв, что деды и отцы
Застой мозгов лечили клизмой.
Лишь в-пятых нету виноватых!
Яйцеголовый коллектив
Строчит в людей из автоматов
Под государственный мотив.
Я чувствую, не видя смысла,
Телеэкранов суету –
В-седьмых, слова лапшой повисли,
Восьмой – похитив красоту.
В-девятых, через ноль сначала
Могу я глупости считать –
Война в мозгах вождей устало
Подростков учит убивать…
ГНИЛЫЕ ГОЛОВЫ
Когда в стране замолкают музы,
Жиреет воспитанное мещанство,
Искусство становится обузой,
Но общество осуждает пьянство.
Сивуху мудрости пьют поэты
И жарят души на сковородках,
Но все сонеты и все сюжеты
У них рождаются лишь про водку.
Младые клерки диктуют моду
И возят барышень по проспектам,
И украшают собой природу,
И голубеет природы спектр.
А стаи муз улетают в страны,
В которых люди еще мечтают
О том, что выглядит очень странно
И том, что сразу же исчезает…
Мозги гниют не от сытой жизни –
От серой трезвости и расчета,
Искусство смотрит на мир сквозь призмы
Порой – заката, порой – восхода.
Растят чиновники сад герани,
Вожди листают труды достойных,
Но почему-то все больше дряни
Цветет на новых столичных войнах.
Когда в стране замолкают музы,
Гнилые головы так воняют,
Что запах этого мертвого груза –
Иносказательно – с ног сбивает!
ДЕВА ЛУННОГО СВЕТА
Она хотела секса, я – её,
Мы получали только наслажденье,
Царила мини-юбка над землей
Глазам мужским на загляденье.
Она слетала, словно мотылек,
С моих коленей на свои колени,
Я восхищался, сколько мог,
И падал от священной лени.
Она мечтала за границей жить,
Не ведая сомнительных пределов,
В ней не было усталости любить,
Когда она чего-нибудь хотела.
Она однажды улетела навсегда –
Туда, где выглядят мужчины лучше,
И в самые прекрасные года
Свой упустила лучший случай.
Ее так рано научили секс любить,
Что отравили душу сладострастьем,
Душа не захотела просто жить,
А устремилась за несчастьем.
Она вдруг обернулась в облака,
По вечерам укрывшие Майами…
«Дорожный знак» теперь ее нога
Перед случайными глазами.
ДРОВОСЕК
Я с топором иду, шатаюсь,
Ни на кого не обижаюсь –
Заборы только не люблю
И по дороге их рублю.
Все возмущаются вокруг:
Топор – мой самый верный друг,
Он тоже одному не рад –
Обилью каменных оград.
Я убежден: заборы эти,
Играть мешают нашим детям –
Мир, наигравшийся в войну,
Снесет «китайскую стену»!
На что соседи говорят:
Жизнь не бывает без преград,
Как не бывает – уж поверь! –
Оград без дырок и дверей.
Но не ослабнет моя хватка –
Привык рубить я правду-матку,
Как настоящий дровосек,
Родившийся в двадцатый век!
***
Душа едва держалась в теле,
В карманах не было гроша,
Но мысли из мозгов летели,
Куда-то яростно спеша…
Друзья застенчиво плевались,
Враги стонали от любви,
Нутро болело от печали
Внутри бездонной головы.
Гудел рожок слепого знанья,
Что нет вокруг тебя людей,
И нет случайного призванья,
Как, впрочем, – бога и чертей!
Они с людьми остались в прошлом,
Там, где цветет желанье жить,
И помнишь только о хорошем,
Пытаясь верить и дружить.
Не получилось – и не надо.
Мне праздность – к новому лицу,
Душа живому телу рада,
Как в тигле золото – свинцу.
ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ
Как трехголовый человек
С одной-единственной душой
Давно мечтаю я навек
Однажды обрести покой.
Страдает сердце от тоски,
Грызут внутри сомнения,
Мешают лишние мозги
Мне принимать решения.
Я воевал, и горевал,
И пропадал на службе,
Но чаще головы терял
Из-за любви и дружбы.
Как образованный урод
Сошел с ума от лени я,
Из-за мозгов мне смотрят в рот
Три разных поколения.
Соцветьем головы растут,
Все – разного размера,
И всем клянутся, что не врут
Про истину и веру.
В молитвах мается душа,
Ей счастье только снится,
Сражаться головы спешат
И отдыхать в больнице.
Как неземное существо
Худею в грешном теле я,
Но проживу еще лет сто
И превращусь в растение.
КАК ВСЕГДА
«Понаехали тут!» – мне сказала старушка,
«Угостишь сигаретой?» – спросил мужичок,
Заступился сосед: «Он не пьет без закуски
И чужих не пускает к себе на порог».
Разделился подъезд на две фракции: справа
Говорили о мне – большинство – свысока,
А все левые робко пророчили славу –
Я всех лучше играл в шашки и в «дурака».
Ничего с тех времен в жизни не изменилось,
Все дипломы мои никому не важны –
Солнце жизни моей по наклонной катилось
За историей и по наклонной страны.
«Понаехали тут!» – говорят у подъезда,
«Закурить не найдется?» – кричат за углом,
Уважаю я крепкое добрососедство
Но все чаще бываю в игре «дураком».
На закуску хорошую мне не хватает –
Лишь слова для друзей я всегда нахожу,
Мы сидим за столом, дым клубится и тает –
Я с чужими и с правильными не дружу.
***
Когда поэты ищут смерти,
В пыли боярышник цветет…
Настой его полезен сердцу –
По каплям и наоборот.
Супруг опохмелиться просит,
Никто в аптеку не спешит –
Жена боярышник приносит,
Когда ее душа болит!
Безденежье – тому причина,
Стихи спасают от тоски,
Я не стою у магазина –
Не пью с протянутой руки!
Лекарство – яд, но он спасает
От злого русского ума,
Который взаперти страдает,
И этому виной – зима…
Бросая в спирт плоды сухие,
Аптекарь лето создает,
И жизнь поэты пьют лихие –
Огнем боярышник цветет.
Жена моя, судьба земная,
Поверь и сердцем, и душой –
Живой водой я разбавляю
От боли сделанный настой!
***
Когда чиновник скупо говорит
О творческих, но очень близких далях,
Его душа загадочно молчит
В невидимой для зрителя печали.
Он честно верит в радугу надежды
И любит искренне свою семью,
И благодарные словам невежды
«Откат» ему за это воздают.
В чистилище так принято, так надо
Душевный взгляд искусно понимать,
И ждет тогда просителей награда,
И незачем обиженным страдать.
Надежда – это горький хлеб унылых,
Уверенность – земная благодать,
У нас так любят женщины могилы,
В которых их мужьям приятно спать!
Когда чиновник скромно умирает,
Творцы вокруг него орут псалмы –
Их души на мгновенье воскресают,
И открываются могильные холмы.
Печаль покойного себе находит место
Среди забытых на века имен,
Среди которых – самый неизвестный,
Но проклятый художниками он.
Его «откаты» стольких погубили,
Что свечек в храме за год не продать,
Но дети и жена его любили,
Как, впрочем, и заботливая мать.
«Скажи, сынок, – она его не спросит, –
Зачем ты обещаньем торговал?»
Но в этом ей незаданном вопросе
Есть то, что он не знал, но понимал.
Когда чиновник что-то обещает
С улыбкой на загадочном лице,
Он душу продает и покупает
Воспоминания о добром подлеце.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ №
Спи, домашний мой компьютер,
Я сегодня позвоню кому-то,
Я сегодня будто сам не свой
И расстанусь, милый друг, с тобой!
Отдохни в сети, мое искусство,
Мне сейчас у монитора пусто,
Мне сейчас пришла пора гулять –
До утра я буду отдыхать.
Не один живу я в Интернете –
В нем пропали взрослые и дети,
В нем пропали горы и моря,
И как будто даже часть меня.
Засыпай, страна из букв и правил,
От себя тебя я не избавил,
От тебя себя я не сберег –
Электронный мой приют и рок!
***
Люди прекрасно это знают:
Как хорошо быть дураком –
Надо родиться мандалаем,
То есть, обычным говнюком.
Ой, не сидится им на месте!
Каждый козел дружбе с ними рад,
Жен выбирают они из бестий,
Впрочем, с чужими тоже спят.
Жизнь мандалая подобна ветру,
Шрамы в их душах лишь зудят,
Люди мелькают, словно метры –
Не замечает прохожих взгляд.
Воду они на обиженных возят –
Только зачем им столько воды?
Всех говнюков теченье выносит,
Как удобренье, в поля и сады.
Райские кущи на них расцветают,
Лучший навоз – это наш мандалай!
Люди прекрасно это знают
И собирают урожай.
***
О, этот сладкий запах смерти!
Парит прогнившая душа –
Жизнь, как печать на документе,
Кругла, не стоя ни гроша…
И вот лежит покойный гений –
Все завершил, везде успел! –
Трудился век, не зная лени,
Великих не наделав дел.
Воняет тело в упаковке –
По чину – галстук и костюм,
Но почему-то всем неловко:
Как будто умер толстосум…
И был он бесконечно жаден,
И слишком часто людям врал,
И власти или славы ради
Друзей и женщин предавал!
Но слыл покойник семьянином
Без недостатков и обид –
Жизнь просто пролетела мимо,
И он теперь навеки спит…
Известный «деятель искусства»
В театре званье заслужил –
Работал гениально пусто
И также искренне дружил.
О, этот сладкий запах смерти!
Душа прогнившая парит,
А завещание в конверте
В шкафу на полочке лежит…
ПРО ВАН ГОГА
И МАГОГА
Я Ваню Гогина люблю,
Хотя он рисовал, как гей,
Но не служил чувак рублю,
Как служат гении теперь.
Его «Подсолнухи» цветут
Не ради крупного бабла,
А их за столько продают,
Что мало фразы «до *ера»!
В искусстве царствует Магог,
Консервные малюя банки,
Он разбавляет жизни сок
И пишет буквы наизнанку.
Лишь Ваня Гогин идеал
Сумел расцветить так, как надо,
Зарплаты он не получал,
А жил и пил на деньги брата.
Браток, пойми, что нужно красть,
Ван Гога очень аккуратно –
Искусство не должно пропасть
Бессовестно и безвозвратно!
САМООПРЕДЕЛЕНИЕ
Не отношусь я к поэтам народностей,
И белорус я какой-то смешной –
Без надлежащей гражданской духовности
Мой маячок «свой-чужой».
Люди в сообщества дружно кучкуются,
Лучшим врагам кулаками грозят
И с транспарантами ходят по улицам,
Изображая шипящих котят.
Я – никакой, я – никто, я – прохожий,
Лужи эпохи хочу обойти –
В них отражаются плоские рожи –
Сказочного государства птенцы.
Косятся угро-славянские братья –
Балты уходят от нас навсегда,
Матом их просим: «Нельзя обижаться –
Выпали мы из Петрова гнезда!»
Я удивляюсь расхожести мнений
В объединенной державной толпе –
Хочется встать перед ней на колени –
С шишкой на непоэтическом лбе.
Как распаляет нас ссора с Европой!
Злая Америка в спину клюет…
Древнюю родину питекантропов
В космос отправил великий народ.
Не отношусь я к трибуновожатым
Из евразийских картонных столиц
И не ругаюсь возвышенным матом,
И не пою старый гимн у больниц.
Люди, живите заботой о хлебе,
А не всемирном величье страны!
Будущая всенародная небыль –
Это злой смысл бесконечной войны.
СЕМЕЙНАЯ ТРАГЕДИЯ
Товарищ мой послал мать на фиг!
Я смысла жизни не понЯл,
А может даже быть и пОнял,
Но взял и вдруг не промолчал.
Убил бы я скотину-сына,
Который маму на фиг шлет –
Какая это, блин, скотина,
И как он с матерью живет!
Она тебя же, скот, родИла,
А, может, даже родилА,
Откуда в ней такая сила –
За что ей эта седина?!
Товарищ мой, ты – просто гой!
Иди ты на фиг и налево –
Она тебя родить сумела,
Ты был ей самый дорогой.
Тебя мать на фиг посылала,
Кормя когда-то молоком?
Она, блин, слов таких не знала,
Не говорила, блин, «потом»!
А ты, подонок, в ее уши
Такую зарядил фигню,
Что не хочу я даже слушать
Про безответственность твою!
Мать – это, сукин сын, святое,
И на фиг сам ты, блин, иди!
Слова так много в жизни стоят,
Что помолчи и погоди!..
Товарищ мой послал мать всуе,
Пусть слово «фиг» не значит мат,
Она от этого психует –
И сын, блин, очень виноват!
СТАНСЫ
1.
Поэты советской эпохи – не боги,
Но очень талантливы и не плохи,
Бегущие строем по скользкой дороге,
Они воспевают земные грехи.
2.
Звучит, как будто это плохо:
Пророки верят в коммунизм –
Еще поэзия не сдохла,
Но процветает онанизм!
3.
Жизнь безобразна. Все сюжеты
В ней вырастают из греха,
Поэты – порожденья света –
Темнят и прячутся в стихах.
4.
Слова и ритм – движенье чувства;
Мысль не нужна. Куда? Зачем?!
Любовь – безумный вид искусства,
Знакомый стихотворно всем.
5.
Грешно быть праведным поэтом –
В их душах угасает страсть,
Но здравомыслию на это,
Согласно логике, начхать!
6.
Рожденный честным и убогим,
Поэт в России был жрецом –
Теперь он лишь один из многих,
Торгующих своим лицом.
ТВОРЦЫ
Писатель пишет, жизнь проходит
Его в бесплотном бытии –
Героев прозы страсть находит,
Лишь автор в стороне стоит.
Поэт, рифмуя жизнь по строчкам,
Глотает чувства, как вино,
Но он пьянеет в одиночку –
Поэтам счастье не дано.
Художник презирает время –
Рисуя мимолетность, он
Невольно ощущает тему
Зарытых навсегда окон.
Актер, когда бывает трезвым,
Как будто в зеркало глядит –
И острие стеклянных лезвий
Над черепом его дрожит.
Угрюмо стонут режиссеры,
В уме их – слишком много слов,
Но неразумны разговоры
О человечности основ.
И только скучные монахи
Зачем-то верят в суету
И день за днем клюют, как птахи,
Свою короткую мечту.
УРОКИ КРИЗИСА
Среди художников ходят слухи,
Что за работу надо платить –
В стране чиновники мрут, как мухи,
Им надо тоже семьи кормить!
В суровом мире дрожащих тварей
Они мечтают построить стену
Длиннее и выше, чем в том Китае,
И за стеной сохранить страну.
Опора Власти, колпак народа –
Великий мудрый чиновный класс
Давным-давно покорил природу,
Он видит дальше и выше нас!
Достойные люди все понимают –
Злодеи от страха зубами скрипят,
И только художники правды не знают
И верят всему, что враги говорят.
Работайте больше, платите за это,
Смотрите в окно сериал про войну –
Сражаются ангелы власти и света
За всеми любимую нашу страну!
Над мусором мира кружатся вороны,
Бульдозеры ласково мнут конфискат –
Чиновники не надевают погоны,
Но исполнительны лучше солдат.
Колонны шагают из кризиса в кризис,
Ростки технологий в пыли не цветут,
На наших заводах не любят рыжих –
Рыжие в сером раю не живут!
Выхода нет, но его и не надо,
Если художник чиновнику друг –
Нет для искусства в дружбе преграды,
Кроме холодных протянутых рук.
